«Когда нас выпустят?». «Как весточку родным послать?». «Обещай
нам, барин, что нас всех тут не прирежут». Герман уговаривал
потерпеть, как мог успокаивал, но он и сам не был уверен, что их
там не перережут, и что он вообще может на это повлиять. Рабочие
бывшего хрустального завода Пудовского были людьми чрезвычайно
опасными для всех, в том числе, и для самих себя. Среди них
случилось уже две драки с применением магии, и один из них от этого
погиб. Просто взять и выпустить их в мир было нельзя, вечно держать
в заточении – невозможно. Нужно было что-то решать, но Герман
боялся ставить этот вопрос перед начальством прямо, потому что
догадывался, какое может выйти решение.
Они медленно пошли по освещенной редкими фонарями улице. Жизнь
небольшого городка, вверенного попечению поручика Брагинского,
постепенно замирала, погружаясь в сон.
И где-то здесь, по одним с ними улицам бродил таинственный
убийца, заставляющий растения прорастать сквозь людей. А может
быть, он вовсе и не бродит по мостовой, завернувшись в черный плащ
и зловеще хохоча, а сидит где-нибудь в светлой гостиной и
рассказывает собравшимся приятелям анекдот. Или гладит по головкам
своих детишек, угощая их мятными леденцами. Германа всегда
завораживало то, какая бездна зла может скрываться в самом
обыкновенном на первый взгляд человеке. Чего стоил только купец
Пудовский, железнодорожный делец и хрустальный заводчик…
Может быть, Таня права, и это очередная революционная секта?
Надо бы спросить Карася, не поговаривают ли чего-нибудь в этих
кругах. И не встречал ли он в Зубцове кого-то из старых знакомых:
городок-то маленький, всякий новый человек здесь на виду.
А ведь пожалуй, если найти этого флороманта, то можно и второй
орден получить. Да и бог с ним, с орденом – главное, перевели бы в
Петербург или хотя бы обратно в Москву. И развязаться бы с
крепостными: отпустить их как-то на вольные хлеба, что ли? Вот
только как это сделать?..
И еще одна мысль промелькнула у Германа в голове. Двор, в
котором нашли Рыжова, был практически на том самом пути, которым он
каждый будний день ходил на службу. И убили купца около девяти
часов, то есть в то самое время, когда он, весело насвистывая, шел
мимо в каких-нибудь ста или двухстах шагах от места преступления.
Вот ведь незадача! Убийца мог оказаться у него в руках. Может быть,
Герман его даже видал, когда тот уходил, сделав свое черное
дело.