– Я имел честь докладывать Вашему Величеству, что имелся еще
один подозреваемый, некто Брагинский, – произнес Апраксин обычным
своим негромким, вкрадчивым голосом.
– Брагинский – лицо незначительное, – небрежно прокомментировал
Оболенский. – Пудовский имел большие средства, влияние, связи, в
том числе, и в революционных кругах. Про Брагинского ничего из
этого сказать нельзя.
– Но однако же вы лично своим приказом наградили сие
незначительное лицо сапфировым крестом и пропихнули в указ о выдаче
наградного поместье. Хорошая же незначительность.
– Сапфировый крест и поместье выданы за серьезные – для его
возраста и чина, конечно – служебные успехи. Молодой человек
распутал действительно сложное дело, убийство князя купцом из-за
финансовых вопросов. Мне докладывали из Московского управления о
нем. Должно быть, умный юноша – но и только. Какой же он Ду… кхм… в
смысле, какой же из него подозреваемый? Искомое нами лицо должно
иметь высокое положение, а это всего лишь поручик.
– Высокое положение достигается не вдруг, – произнес Апраксин
задумчиво. – Оно складывается из таких вот резких служебных
взлетов, какой произошел у этого господина. А у меня, между прочим,
есть агентурные данные весьма подозрительные.
– Вы о показаниях барона фон Корена? – спросил Оболенский. – Это
совершенная чепуха. Барон допустил огромный промах по службе,
повлекший провал операции и человеческие жертвы. За это он был
отстранен, а во время расследования наделал новых проступков.
Решил, по всей видимости, что корнет Брагинский метит на его место
и возревновал по службе, вот и наговорил про него черт знает какой
чепухи, совершенно бездоказательной. Я бы рекомендовал
психиатрическое освидетельствование барона.
– Однако же имеются проверяемые факты, и я бы со своей стороны
обратил внимание…
– Не морочьте мне голову, господин Апраксин, – произнес Его
Величество, хлопнув ладонью по столешнице. – Поручик… вы бы еще
кучера заподозрили в заговоре! У вас был четкий ориентирующий
признак: искомое лицо занимает значительное положение в империи.
Существует заговор, в него неизбежно вовлечены высокопоставленные
лица, а вы мне докладываете о каком-то поручике. Мне так недолго
вас самого заподозрить, если будете еще подобную ерунду мне
скармливать.
Князь Апраксин слегка побледнел. Он, конечно, понимал, что
император на самом-то деле его в заговоре не подозревает, иначе его
бы уже не было на свете. Однако настаивать на своем посчитал
несвоевременным, и потому лишь коротко кивнул