– А кроме того, распыление сил на проверку заведомо
недостоверных сведений тоже запрещено циркулярно, – парировал
Герман. – Не вспомню вот только сейчас сходу номер. Так что сидите,
корнет, и работайте.
– Но у меня текущей работы нет, так что…
– А если появится? А если сейчас убийство, бунт, возмущение, а
вы в отлучке, показания сумасшедшей старухи проверяете? Сидите на
месте и будьте наготове, это приказ.
Корнет в ответ на это молча кивнул, как бы говоря: «Я возмущен
тем, как мой начальник манкирует служебной дисциплиной, но
возражать не смею, так как сам свято чту субординацию». Ну, и
ладно.
Губернского секретаря Нагулькина, сидевшего за столом напротив
корнета, Герман спросил уже о его собственном здоровье, так как
секретарь, краснорожий и нескладный, явно был с сильного похмелья.
Этот, наоборот, услышав о том, что показания вдовы перепроверять не
надо, только удовлетворенно промычал. В его состоянии даже сидеть
за столом было трудновато, не то что ехать куда-то и с кем-то
разговаривать.
«Вот же свинья, нарезался еще в четверг», – подумал Герман,
поморщившись. – «Не мог дождаться пятницы. Вот я, например,
дождался, и сегодня непременно нарежусь. Всему свое время».
Таким образом, проинспектировав своих подчиненных – а это были
все его подчиненные, если не считать Рождествина – поручик
Брагинский удостоверился, что дела вверенного ему отделения обстоят
не то, чтобы хорошо, но примерно как обычно. Удовлетворенный этим
обстоятельством, он прошествовал по скрипучей лестнице н второй
этаж, где располагался его кабинет.
В кабинете уже сидел поручик Рождествин, с невозмутимым видом
начищал пуговицы на мундире. Завершив это занятие, он взглянул в
висевшее напротив его стола зеркало и, кажется, остался
доволен.
– Доброе утро, поручик! – проговорил Герман. – Сегодня дел
никаких нет, я вижу.
– Откуда же им взяться в этой дыре? – проговорил Рождествин с
видимым удовлетворением.
После этого приступили к обычным утренним занятиям. Эльф
продолжил проводить в порядок униформу, и без того на взгляд
Германа безукоризненную, Герман же рисовал в блокноте для записи
показаний эпическое похабное полотно с участием нескольких красавиц
из высшего света, которых ему доводилось видать. Сюжет полотна был
навеян впечатлениями от вечера в поместье баронессы фон Аворакш,
который он имел удовольствие посетить летом.