Но все равно мне было необходимо
увидеть того, кто постоянно приходит ко мне во снах, заставляя сходить с ума. Паша
мне снится, и даже во сне умудряется выводить меня из равновесия, ломая мою
нервную систему, как тот самый шоколад, о котором пел Вячеслав Бутусов.
-Помнишь,
что я тебе говорила? – спросила я мысленно, глядя на любимого человека, не
мигая и зная, что он понимает меня без слов. – Я сказала, что всегда буду тебя
ждать. Помнишь?
Паша
молчал, осторожно касаясь моей щеки и гладя ее кончиками пальцев. Я не
понимала, происходило ли действие во сне или наяву, но чувствовала на своей
коже его прикосновения и не могла оторвать взгляд от родного лица, рассматривая
его, как картинку.
-Так
ты помнишь или нет? – начала сердиться я.
Ответа вновь не последовало – Паша продолжал гладить мою щеку и
слегка улыбался.
-Смотреть будешь или отвечать? – обиделась я и резко прижалась к
нему, обнимая за шею обеими руками. – Между прочим, Уильям меня до дома вчера
подвозил. И в кино приглашал, но я отказалась…
-У…бищное имя, - сказал Паша вслух, сжимая меня в своих руках.
Звук его голоса взволновал каждую клеточку моего сознания, и было уже глубоко
наплевать – сон это или реальность. А вдруг сон стал реальностью?
-Эй, - я сделала вид, что обиделась. – Он мой тренер!
Кажется, у меня получилось вызвать ревность у любимого человека – Паша
наклонился и прошептал мне в ухо, лаская своим голосом и вызывая недвусмысленную
реакцию во всем теле:
-Тренер, да? Тогда ты будешь ходить на женский фитнес и
тренироваться с сорокалетними тетками, - он явно улыбался.
Попыталась немного отстраниться, чтобы посмотреть в любимые,
слегка прищуренные глаза, но Паша не позволил мне этого сделать, окутав меня
своими крепкими объятиями, словно тяжелым зимним шарфом. Он не причинял боль,
не вдавливал меня в себя, а просто держал в одном положении, не давая и на
миллиметр отстраниться – и от этого я получала еще большее наслаждение. Та
проклятая часть меня, та самая наивная, идиотская часть меня, которая во что-то
все-таки продолжает верить вопреки здравому смыслу и всему на свете -
вспорхнула вверх, еще выше, над теми пресловутыми тремя метрами над небом. Я не
могу смотреть на Пашу просто так и не чувствовать головокружения от его
красоты. От его идеальности. Моей личной идеальности.