У любви нет срока годности. Нет
какого-то начала и конца. Она существует сама по себе. И я утонула в ней, как в
болоте. Но кроме меня это болото никто не видит, а что еще хуже – я утонула
добровольно. И все, что получила взамен – только саморазрушение и упреки…
справедливые упреки, надо сказать. И в первую очередь они исходят от моей
лучшей подруги.
В одном из спальных районов Филадельфии
есть мост, раскинувшийся через устье реки Дэлавер. На периллах того моста висит
огромное количество замочков. Они все разного размера, формы и цвета. Кто-то
пишет на них свои имена, как то «Hanna
& Ron»,
кто-то шифруется «J+H=
», или вообще ничего не пишут, а просто
привязывают у ним ленточки, шарики, завязочки, я даже пару детских сосочек
видела. Замочков много-много, а ключи все в речке, под мостом – очень
символично, мне кажется.
Решила тоже повесить на мост замочек.
Не знаю, какой в этом смысл, но вот очень мне захотелось совершить этот
запоздалый жест. Пошла в магазин. Выбор там был небогатый – кажется, железные
замки уже не пользуются популярностью, в основном ходу сейчас автоматическая
сигнализация. Купила какой-то большой, бесформенный, серого цвета. Прямо в
магазине написала на нем белым штрихом, которым обычно ручку замазывают – одно
слово: «Люблю…» И все. Не стала ни ленточку привязывать, ни шарик – зачем?
Когда я рассказала об этом Тане, она
долго смеялась и говорила, что надо перестать заниматься детскими глупостями и
поехать к Павлику, если уж я так и не научилась без него жить, пока не поздно. Я
же как тогда, так и сейчас не знаю – поздно или нет? Я ничего о Паше не знаю, а
мои постоянные проверки его аккаунтов в социальных сетях – наверное, явное
желание убедиться, что мой любимый человек живой, здоровый и с ним все в
порядке. Но и тут Таня едва ли не открыто крутила у виска, называя меня –
цитирую: «бесхарактерной курицей».
Был после этого занятный момент: я
купила билет в Россию, собрала чемодан… И вот сидела я на том чемодане и
думала: «Вот приеду я в родной… Приду к Паше… А дальше-то что?» Так никуда и не
поехала.
И вот эта дилемма «написать-не
написать» буквально разрывала меня по частям. Останавливала только одна мысль:
он будет счастлив без меня. Казалось бы – что я могла потерять, увидев его?
Ответ прост как сырое яйцо. Я могла потерять апатию и безразличие. К тому
моменту внутри меня все замерло и застыло, и мне это даже понравилось. Я и
сейчас не хочу ничего чувствовать. Совсем ничего. Пашину ненависть я
давным-давно прочувствовала, этим меня уже не удивить. А вот если бы я услышала
от него «Я тебя люблю» или «Я скучал» или хотя бы «Я вспоминал о тебе» - вот
это было бы по-настоящему необычно.