По своему примеру могу сказать, что переезжать
в другой город всегда очень страшно. Во-первых, незнание местности. Если бы не
приходившая каждый день Таня, я бы и до ближайшего супермаркета не дошла –
потерялась бы в дороге. Тем более что внутренний компас у меня всегда
отсутствовал. Я раньше и в трех соснах могла заблудиться. Во-вторых, было
безумно страшно начинать с нуля. Я валилась с ног от усталости, к тому же
появился вполне объяснимый, но ненужный в жизни современного человека страх
перед переходом дороги и нескончаемым потоком машин. В-третьих, неуверенность в
завтрашнем дне. На работу в прайм-центр меня хоть и приняли, но могли так же
быстро уволить. Близкие мне люди знают, что человек я катастрофичный – могу
накосячить даже тогда, когда это априори сделать невозможно. Спасибо моему
любимому начальству за то, что закрывает глаза на некоторые трагедии с моим
непосредственным участием. Какие это могут быть трагедии? Например, у меня
никогда не было взаимопонимания с любыми видами техники. Раньше Паша постоянно
замечал, что как только я приходила к нему в гости – у него тут же зависал
ноутбук или еще что-нибудь случалось с этим компьютерным чудом фирмы «Asus». На новой работе я себе не изменила. В
первую же неделю сломала микроволновку и даже не смогла объяснить, как это
случилось. А недавно зацепила ногой провод, протянутый между столами наших
доблестных IT-шников,
который был вставлен в гнездышко и привинчен к нему мини-шурупиками. В
результате полетела вся махина под столом – системный блок размером с Дика
Ченни и карт-машина. Грохот стоял такой, что на два этажа было слышно!
Ну, а последняя причина моего нежелания
переезжать в чужую страну – это, конечно же, мистер Васильев. Вы надеялись
услышать что-то новое? Вы ошибались. Паша без спроса заселился в моем сердце со
всеми своими вещами, закрыл дверь изнутри и уходить совершенно не собирается. Я
теперь живу с вечной оглядкой на него. А как по-другому? По-другому никак. Мне
легче локомотив сдвинуть или танкер развернуть, чем отказаться от мыслей о
любимом человеке. И сидя в самолете до Гамбурга, думая о двух чемоданах в
багажном отсеке, я очень хотела сменить маршрут и вернуться в родной город, а
именно на конкретную улицу с обыкновенной блочной пятиэтажкой. Знаете, вот пишу
эти строчки и удивляюсь, как мне до сих пор удается сидеть на месте – с моей-то
любовью к Павлику… В нем удивительным образом смешались все мои далеко
неразборчивые чувства. Эдакий микс моих личных противоречий. Я была готова
убить его за все обманы и предательства и в то же самое время могла отдать
жизнь в обмен на его благополучие. Мечтала, чтобы он испытал в полной мере ту
запредельную боль, которую испытала когда-то я, оставшись одна в палате,
прикованная к больничной койке, и тут же хотела окутать его всеми запасами
своей нерастраченной нежности. В Паше вместе сосуществовали моя агония и моя
жизнь. Счастье и боль. Злая усмешка судьбы: каждый раз понимание того, что мой
любимый человек живой, здоровый и дышит со мной одним воздухом – оказывалось
сильнее любых других эмоций. Нет ни малейшей надежды, что он вернется, позовет
к себе, но без него моя жизнь пуста. Без него вообще ничего не имеет смысла. И
уж лучше потом дергаться и скрипеть зубами – это ничтожная плата за мгновение
счастья.