Я не сразу смогла собрать в кучу
свое внимание, которое от избытка света и мерцания магических
товаров на прилавках рассеялось подобно тем сферам с огоньками.
Стряхнула руку при первом же проблеске рассудительности, когда
полоска света на другом конце проулка, позади меня, померкла раза в
два и отдалилась нас.
Малознакомый парень тащит меня в
какие-то трущобы, а я огоньками любуюсь! Позор на мою голову.
Покусится еще на мою потрепанную невинность. А я собираюсь
вернуться домой в том же виде, в котором и появилась здесь.
– Что? – парень искренне округлил
глаза.
– Ничего.
Да уж, а я уже накрутила. Это в
первый раз за нами, девушками, толпы... Хотя 5 человек – это не
толпа. За 20-то лет. К тому же, в итоге только один выбился в
«финал». Нет, мне и одной неплохо. Никто через плечо не заглядывает
и в трусах по бабушкиной квартире не ходит.
– Пришли, – Вик остановился. А я,
поглощенная размышлениями о своей скудной личной жизни, врезалась в
него, изрядно ушибив переносицу.
Потирая пострадавшее место, подняла
голову. Передо мной под толстым слоем пыли красовалось некогда
роскошное здание – из посеревшего от времени камня, с пилястрами и
лепниной (правда, сколотой то здесь, то там). Сквозь изрядную
трещину в ставнях, размером с человеческую голову, проглядывала
рванная и засаленная красная ткань. Взгляд пополз выше, в надежде
увидеть яркую вывеску, говорившую о том, что это не забытое Богом
место. И тут облом – массивная покосившая вывеска, правый край
которой весел не на цепи, как левый, а на обыкновенной бичевой
веревке. На надписи – горизонтальной линии с загогулинами – был
изрядный скол. М-да... Если ЭТО здешний пятизвездочный отель, пойду
топиться в том озерце, в надежде вынырнуть дома. Если, конечно, его
найду.
Ну, надо же... Мир с магией, а
здание отреставрировать не могут.
Вик постучал потускневшим молотком,
выполненным в виде рогов.
– Будь как дома, – отворил скрипучую
дверь и пропустил меня вперед.
Открылся вид на просторный холл с
обшарпанным баром-стойкой. Осторожно прошла дальше по скрипучим
половицам, силясь разглядеть хоть кого-нибудь в слабом свете старых
керосиновых ламп. Где-то слева, в углу, в районе старых бархатных
портьер, раздался заливистый смех. Во тьме сверкнули
золотисто-зеленые чешуйки на тонкой руке. До безобразия счастливый
широкоплечий мужчина рассказывал своей спутнице сальные морские
байки. Приросла к полу, когда обладательница не совсем обычной
кожи, повернулась ко мне. Ее глаза даже при плохом освещении сияли
янтарем, который слово кинули в стакан с «голубой лагуной». Золотые
ободки вокруг светло-голубых глаз пьянили и тянули к себе. Я уж
было сделала шаг к ней, как получила грубый толчок в плечо,
разогнавший наваждение волной возмущения.