Вологда поразила Тимофея своим величием и красотой
церквей и кремля. Но с отъездом поспешили, и утром следующего дня
уже гнали пару коней на север, где Тимошку ждала безысходность
монастырской жизни. К ней у него душа не лежала, а возразить тятьке
сил не оказалось.
И почему-то стало жалко десяти рублей, что отец
выложил на нужды Пустоши отца Галактиона. И сейчас, в предутренней
темноте это воспоминание нисколько не смутило его. Всё же подумал и
перекрестился, прошептав тихо:
– Господи, прости и помилуй глупого раба твоего,
грешника великого! Бр-р-р!
Пришлось встать. Тело закоченело и требовало тепла и
движения.
Тимофей вслушивался в необычный шум за стенами
темницы. В огороженный тыном монастырский двор вошли многие люди,
и гомон слышался даже через бревна его тюрьмы. А через пузырь
оконца он смог разглядеть лишь тени. С трудом определил большое
количество лошадей с санями. Это всё удивляло, и любопытство
заполнило его, уступив копившейся злобе и недовольству.
С трудом дождался своего приятеля, молодого монаха,
который принёс ему обед с большим опозданием. И Тимошка не утерпел,
спросил, приняв скудную еду:
– Что тут творится? Откуда столько людей с
лошадьми?
– Да вот понаехали. Тоже святые люди, правда, под
охраной казаков и стрельцов.
– Ого! – удивился юноша. – Куда путь-то
держат?
– За Камень, Тиша. Колокола везут для церквей и
стрельцов против самоедов.
– А точнее не знаешь?
– На реку Таз, слыхал. Строить город там для промысла
и торговли. Так говорят, парень. А ту-то как? Скоро выходить тебе.
Дня три осталось, вроде бы.
– До тех пор я тут околею от голода и холода, –
пожаловался Тимошка. – Много наехало? И чего им тут
надо?
– Вроде бы что-то случилось у них. Больных решили
оставить у нас. Отец настоятель в ужасе, не знает что и делать.
Куда девать всю эту ораву. Ладно, я побежал, а то накажут. Дела не
ждут, требуют своего. Держись, Тимоха!
Только сумерки начались, как Тимофея потребовал к
себе отец Серафим с келарем. Что бы не произошло потом, Тимошка был
рад оказаться на воле и вдохнуть свежего морозного воздуха. Всё
лучше, чем сидеть в этой навозной яме. Даже оконце у самого потолка
едва от земли на пол-аршина виднеется, да и то скоро и его завалит
снегом. К тому же морозы крепчают.
Келарь с неприязнью без тени смирения в лице,
встретил Тимошку грубо.