Монах поспешил уйти, что Тимоху вполне
устраивало.
– Значит, Тимофей? – переспросил отец Яков. Оглядел
парня, заметил безразлично: – Спать сам место найдёшь, или
как?
– Найду, батюшка. Свой ведь я тут. А что мне надо
будет делать у вас в обозе?
– Об том и не спрашивай. Людей стало меньше, а путь
долгий, и труден зело. Завтра не проспи. Выходим рано. И так
задержались в пути.
Тимофей не стал тянуть.
Опять хотелось есть. Однако достать, особенно теперь, чего-нибудь
пожевать было невозможно. Разве что забраться в кладовки, да то не
безопасно. Не стал больше мечтать, и так поел достаточно. А всё ж
ощущение слабости не проходило. И это тревожило. Как бы не
опростоволоситься завтра.
Место он нашёл в конюшне. Там уже были люди, и их
оказалось много. Место нашёл с трудом, молча выслушивая
недовольство чужих людей.
Большой обоз растянулся на версту. Стрельцы и казаки
на редких татарских конях несли охрану, зорко оглядывая заснеженные
просторы леса и перелесков. А Тимоха с волнением узнал, что проедут
они Великий Устюг недели через две. Там надеялся повидаться с
родными и с Танькой. Последняя часто посещала его во сне и не
только. Особенно сейчас, когда чувство острого голода немного
притупилось. Кормился он сносно, а работы пока было
немного.
Великий Устюг Тимошка узнал по сверкающим куполам
Вознесенской церкви и Троицкой. Сердце Тимошки радостно забилось.
Он уже искал глазами подьячего отца Якова, надеясь упросить его
отпустить на пару часов домой. Тем более что совсем недавно тот
хвалил Тимошку за усердие и сноровку в работах.
– Домой? – спросил подьячий, с интересом всматриваясь
в лицо Тимошки. – Ты из Устюга? Не знал. А чего тебя отправили в
монастырь да ещё такой захудалый?
– Отец испросил совета у чудотворца Галактиона. Для
того ездили в Вологду.
– Так богат твой тятька?
– Есть маленько. На Новой Земле моржовой костью
разжился два года назад. По дороге домой молил Господа спасти его с
товарищами. Бог услышал его слова и вывел на матерую землю.
Удалось вернуться. Но дал обет отправить меня на постриг в
монастырь, так я стал послушником. Да не для меня монашество,
господин.
Подьячий с подозрением глядел на юного послушника.
Скривил губы в усмешке.
– Надумал что-нибудь? Дело серьёзное. Если отпущу
домой, не сбежишь?
– И не думайте так, господин. Я так рад этой оказии!
Считаю, что то подарок Господа мне, – Тимофей улыбался весьма
честно.