Кабинетом помещение можно было назвать весьма
условно – стен было всего три, а вместо четвертой стояли шкафы,
отделяющие его угол от владений главного агронома и бухгалтера.
На
столе Панаса Дмитрича красовалась лампа с зеленым абажуром и
чернильница, а на самом углу тарахтел маленький жестяной
вентилятор.
Пути колхоза «Знамя Кубани» и Панаса
Дмитриевича Котеночкина пересеклись как-то внезапно и вдруг. Колхоз
не всегда был передовым в районе – все послевоенные годы он выдавал
результаты ни шатко ни валко, ни в одной сводке не поднимаясь в
первую половину. Сменялись председатели, но к переменам
количественных и качественных показателей, условий труда и качества
жизни колхозников артели это не вело. Пока три с половиной года
назад председателем не назначили его предшественника, Николая
Николаевича Буравина. Весной пятьдесят пятого тот пришел в колхоз,
и началась другая жизнь. Началась не сразу, сначала шла трудно, со
скрипом, но уже к осени стало понятно, что по ленинским заветам
артель встала на верную дорогу.
Буравин прибыл из Москвы, из Министерства,
где заведовал каким-то отделом. Он в первых рядах
тридцатитысячников направился «к земле», личным примером показать,
вдохновить и направить. Буравин был высоким, стремительным, волевым
человеком, при том глубоко разбирающимся во всех аспектах колхозной
жизни. Он тут же взвалил на себя всю тяжесть председательского
бремени и даже чуть сверху. Замкнул на себе все вопросы, от
среднего количества блох на отдельно взятом растении капусты, до
отправки самолетом сверхплановых огурцов на Камчатку.
Дело свое Буравин знал, был строг и
требователен, не боялся ответственности, но, как известно, у всего
есть обратная сторона – так устроен мир. Будучи твердым и
инициативным, Ник Ник решительно не терпел этих качеств у
подчиненных. Никаких споров, никакого своевольства или собственных
мнений – все это выводило Буравина из себя. Он не брал выходных,
отпусков и больничных. Сколько раз его пытались отправить в
санаторий, но даже у районного начальства ничего не вышло. С
районным начальством вообще отдельный разговор – даже в крайком
Буравин почти не обращался, сразу через голову, в Министерство. Что
уж говорить про райкомовских секретарей. Зайдет в правление и
требует властным тоном все, что ему нужно, разве что ноги на стол
не кладет. Не связывались, терпели, хоть и с прохладцей.