Она наморщила лоб, силясь вспомнить,
какой Велик день выпадает на последние дни месяца плодовника, и тут
же потрясено выдохнула:
– Колосовик! Я забыла...
– Совсем вы с Лесаной одичали тут, –
покачал головой Тамир. – Ничего, зато я вспомнил. Вот дождемся
воительницу нашу – будет вам радость. Главное, к месту прокрасться
незаметно.
– А ежели поймают? Вон, Фебр с
Лесанки глаз не сводит, как коршун следит, – испугалась
Айлиша.
– Не поймают. Мы тихонько, после
вечери, когда все спать улягутся.
– А куда? – её глаза загорелись
любопытством.
– Не скажу, – улыбнулся Тамир и
осторожно убрал с высокого чистого лба волнистую прядь. – Терпи до
ночи, раз Велик день проморгала.
Целительница потупилась, а потом
фыркнула:
– Больно надо!
Но он-то видел, как снедает ее
любопытство. И становилось от этого весело.
– Скорей бы Лесана пришла, –
вздохнула Айлиша и снова склонилась над свитком, надеясь учебой
скоротать время и приблизить вечер.
Однако лгала себе юная лекарка. Не
хотелось ей возвращения подруги. Внезапно поняв это, девушка
устыдилась себе и своим мыслям. Неужто Лесана хоть раз мешала им?
Нет. Не случалось такого. Мешать не мешала, а вот... лишней
была.
За своими размышлениями целительница
не заметила, что и на лице Тамира отразилось легкое разочарование.
Юноша тоже жалел, что не суждено им с Айлишей побыть наедине. Но
Хранители услышали его чаяния – не пришла Лесана, видать, Клесх
задал какой-то сложный урок. И стало влюбленным от этого и
радостно, и неловко одновременно.
Как впотьмах бежали босиком через
пустой двор, как поднимались по крутой лестнице на площадку,
оскалившуюся в черное небо зубцами, они запомнили смутно. Потому
что сердца обмирали от ужаса, от царящей над миром ночи, от
легчайшего эха, разбуженного легкими шагами босых ног. Рука дрожала
в руке, и дыхание застревало в горле от волнения, от предвкушения,
от близости...
И лишь теперь, сидя на расстеленной
накидке, поедая пирог и глядя на бескрайнее, усыпанное звездами
небо, двое послушников Цитадели поняли, что только ради таких
вечеров стоит жить.
Тамир не ощутил вкуса лакомства, даже
мед и тот показался пресным. Юноша смотрел в полумрак на улыбчивое
лицо Айлиши, а видел только, как отражаются в ее глазах звезды.
Серебряные искры, мелькавшие в чёрных зрачках, блестели ярче тех,
что сыпались с неба. Девушка стояла, запрокинув голову, положив
узкие ладони на каменную кромку стены, и с восторгом смотрела в
тёмную высоту, а звёзды сыпались, сыпались, сыпались... Казалось,
будто они мерцающим инеем оседают на короткие волнистые пряди, на
нежную кожу. И так покойно было вокруг... только глухо стонали под
ветром могучие вековые ели.