Да чему ж тут завидовать-то!
Едва исчезнет будущая обережница за поворотом, как все вернутся к
привычным заботам, в родные избы, обедать сядут в том же кругу, что
всегда, и спать устроятся, где привыкли. А что ждет ее? Где
преклонит голову? Чем утолит голод? В чём найдет утешение? Да и
найдет ли? От тоски и острой обиды, что ничего уже в жизни не будет
так, как прежде, захотелось расплакаться, но в горле стоял жесткий
ком – не раздышишься.
Подошел Мирута. Смущаясь
столпотворения, неловко, как-то наспех, обнял и отстранился. Лесане
сделалось обидно, но ведь сватов он прислать не успел, потому,
наверное, постыдился поцеловать на глазах у всех.
Крефф терпеливо ждал, когда
соотчичи попрощаются с девушкой, однако по скучному лицу
становилось понятно – лучше с расставанием не
затягивать.
Мать обнимала дольше всех.
Припала к дочери и заплакала горько, безутешно, словно по
покойнице... Как ни держалась Лесана, а в носу сразу же защипало, а
щеки мигом стали мокрыми.
– Пора, – оборвал поток рыданий
спокойный голос креффа.
Кое-как девушка высвободилась
из кольца ласковых рук и забралась в седло. Тронула поводья.
Кобылка послушно двинулась вперед. Лесана оглянулась. Родители,
словно в горькой скорби прижавшись друг к другу, медленно шли
следом, а за ними, держа за руки ревущих молодших, брела
сестра.
Но вот крефф стегнул своего
коня по крупу, и тот перешел на резвую рысь. Родной тын стал быстро
отдаляться, и последнее что увидела девушка, прежде чем дорога
сделала крутой поворот – маму, прячущую заплаканное лицо на груди у
отца. А потом все скрыли голые черные деревья.
Долгий путь Лесане почти не
запомнился. Мелькали стволы сосен, пахло землей и влагой, в угрюмых
тёмных ельниках кое-где еще виднелись грязные корки лежалого снега,
но ветер был тёплым и солнышко пригревало. Девушка ехала молча,
спутник её тоже не собирался завязывать беседу. Остро переживающая
разлуку с домом, Лесана не терзалась ни голодом, ни жаждой. На душе
было так пусто, что всякая мысль, казалось, порождает только гулкое
эхо и ничего больше. Но вот крефф придержал коня. Его спутнице
пришлось сделать то же самое.
– Привал? – спросила она и лишь
тогда с ужасом увидела – солнце клонится к верхушкам
деревьев.
Скоро ночь, а вокруг
непролазная чаща и ни заимки, ни избёнки, ни землянки с обережными
знаками!