Рисковать и есть «это» не стал, хотя один из усатых мужиков
попросил взвесить себе пару кусков. Продавщица без всяких перчаток,
взяла валявшуюся на прилавке вилку, ткнула ей в колбасу, разогнав
мух, и взвесила еду на громоздких синих весах. Когда назвала сумму,
мужик поскреб макушку и взял только один кусок, а кассирша, ничуть
не смутившись, закинула продырявленный вилкой лишний кусок
обратно.
Задерживаться в столовой не стал. Память работала выборочно,
хотя воспоминания этого тела крупинка по крупинке
восстанавливались, как будто в голове шла загрузка новой программы.
Вспомнилось, что у прежнего «жильца», тоесть теперь у меня, есть
брат в Москве, а родители умерли еще в юношеские годы. Жизнь у
Володи, то есть у меня теперешнего, складывалась не сахар— работал
с четырнадцати лет, учеба в вечерней школе, следом армия и участие
в военном конфликте. В армии предложили остаться, но Володя
отказался, решил себя попробовать в новом мире на руинах Советского
Союза. На дембель ему, а теперь уже мне, выдали отличную
характеристику, вот только теперь такая характеристика была нахрен
никому не нужна.
Что же... Руки-ноги целы, голова в порядке, а вся жизнь впереди.
Путь для Данилова в момент моего появления в этом теле только
начинался, и предстоит его пройти мне. Вот только, я был другой.
Совсем. Чувства от этого нового-старого мира, такого знакомого и
чужого одновременно, были смешанные. С одной стороны, я теперь
молод, а с другой оказался в самой жопе. Страна выживала, в воздухе
витала атмосфера безденежья и депрессии.
Прорвемся...
Не оставляя надежды набить желудок, я вышел из вокзала. Людей на
площади было ничуть не меньше, чем внутри. Колорит добавляли
многочисленные тянущиеся вдоль стен здания торговые точки. Народ,
кто на раскладушках, кто на картонках, растеленных прямо на
асфальте, торговал всякой всячиной, образуя стихийный блошиный
рынок. И прохожие ведь реально интересовались значками, монетками и
прочими финтифлюшками. Спрашивали, но покупали редко...
Двух мордоворотов в майках заправленных в спортивные штаны, я
приметил сразу. Однозначно, братки — морды кирпичом, взгляд наглый,
будто все должны им. Идут жвачкой чавкают, пузыри надувают. Шли они
вдоль вокзала, останавливаясь возле каждой торговой точки и не
скрываясь рубили бабки с продавцов. Торгаши вздыхали и безропотно
передавали часть выручки бандитам. Вопросов ни у кого не возникало
— такие вот новые налоги следовало платить.