Как и я, большую часть своего времени, Аннет была предоставлена самой себе – до той поры, пока не начнется новый виток войны, и она не понадобиться своему хозяину для подпитки. И каждая из нас отчаянно надеялась, что этого никогда не случится.
Мы поболтали с ней, коротая время. Мы стояли на площадке у лестницы, ведущей на первый этаж, и в какой-то момент я вдруг увидела проходящего внизу Лоуренса. Должно быть, эмоции отразились на моем лице, потому что Аннет замолчала. Теперь она смотрела на Лоуренса, и в глазах ее застыло странное выражение, значение которого угадать я не могла.
– Ты… знаешь, кто это? – с замиранием спросила я.
– Конечно, – хмуро бросила Аннет. – Брат Его светлости, Ареса Светорожденного. Лорд Лоуренс Галлахар.
От произнесенного имени его брата у меня по желудку словно разлилась кислота. Быть того не может… Брат, о котором в минувшую ночь рассказывал Лоуренс был… Аресом?
А ведь и вправду, между ними было едва уловимое сходство. Но то ли я не могла мысленно связать Лоуренса с седовласым Аресом, то ли просто не желала замечать этого раньше, слишком увлеченная происходящим между нами.
Я смотрела на лорда Галлахара, им не замеченная, и чувствовала, как холодеет сердце. Как ледяной змеей сворачивается внутри меня ненависть – там, где прежде были проблески тепла, яркие искры влечения к незнакомцу. Брат моего врага был моим врагом.
Имя Лоуренс, прежде такое волнующее, окрасилось для меня в черный цвет.
Конечно же, в ту ночь я не вышла на балкон – хотя мне не спалось по-прежнему. Проворочалась несколько часов, вслушиваясь в шаги за дверью спальни, и только под утро забылась беспокойным сном.
Проснувшись, первым делом убедилась, что на балконе никого нет, и оставила там плащ лорда Галлахара. Не желала, чтобы у него оставался повод увидеться со мной. И, покидая балкон – место наших невинных свиданий, раз и навсегда запретила себе думать о нем.
Я сидела в обитом белым бархатом кресле на золотых львиных лапах, и пыталась читать. Но взгляд бездумно скользил по строчкам, тут же теряя прочтенные слова. Слишком много мыслей кружилось в голове, как рой взбудораженных пчел, чтобы я могла полностью отдать себя чтению. Мне до сих пор не верилось, что уют родного дома я променяла – пусть и не по собственной воле – на эту холодную золотую клетку, где мне предстояло провести остаток жизни.