К вечеру позвонила взволнованная знакомая:
– Слыхал, что судили наркоманов из шестой больницы?.. Весь город говорит, что их там целая банда была и возглавлял ее профессорский сынок! Говорят, они специально делали так, чтобы у больных раны гноились…
– Зачем? – ужаснулся я.
– Чтобы побольше наркотиков выписывать на лечение, а затем воровать…
Я повесил трубку и долго не мог успокоиться. Еще утром в качестве корреспондента я сидел на этом уголовном процессе, но никак не ожидал такой уродливой интерпретации событий… Впрочем, ее можно было и предвидеть при целом вихре роящихся по городу слухов и почти полном отсутствии достоверной информации. Я вспомнил, как еще в самом начале – когда процесс только начинался, упорно ползли шепотки и разговоры, что-де он какой-то особый и закрытый, не для всех, а уж из шестой больницы якобы на него вообще запретили приходить…
Не поверив, я позвонил тогда в канцелярию народного суда Октябрьского района:
– Это из редакции. Скажите, когда будет рассматриваться дело медработников…
– А вам это зачем? – с подозрением спросили на другом конце провода.
– Девушка, вы, видимо, не поняли! – сказал я, напрягая все твердые нотки голоса. – Я – корреспондент газеты и хочу знать, когда начнется суд!
– Завтра в десять утра, – с неохотой сообщила несговорчивая девушка. – Дело ведет председатель суда Юдин…
– А почему не сказали сразу? Разве процесс закрытый?
– Да вроде… – неуверенно сказала моя абонентка и повесила трубку.
На следующий день в десять утра я уже был в Октябрьском народном суде. С первого же взгляда было видно, что вокруг дела ажиотаж. У нужных дверей – давка, милиция не пускает народ. Показывая редакционное удостоверение, я еле протиснулся сквозь толпу и попросил разрешения подойти к судье Юдину. Весь судебный консилиум уже был в сборе. Ждали опаздывавший конвой с подсудимыми.
– Корреспонденту можно на суде присутствовать? – спросил я у председателя суда В. П. Юдина, сидевшего за столом в окружении своих заседателей.
– Ну конечно, можно. Здесь уже сидит один…