Прошли всего лишь сутки, и снова в море кит…
– Я больше не гарпунщик, – старпому говорит.
– Но как? Ролан – ты лучший! Кит крупный, как вчера.
– Пусть проплывает с миром почтенная гора…
– Пустые бочки в трюме, в бой рвутся моряки.
Ведь мы на китобойце!
– Мы к смерти все близки, —
Сказал Ролан серьёзно, похлопал по плечу:
– Терять людей напрасно я больше не хочу.
Старпом умолк. Растерян. Команде что сказать?
Кит мимо проплывает, а им – лишь наблюдать?
Пыл рьяных китобоев ничем не усмиришь.
Они здесь ради доли. Попробуй, скажи «Кыш!»
Пошлют тебя подальше или поднимут бунт.
Кит каждый – это деньги, что за бортом плывут!
Понять Ролана можно: вчера чуть не погиб,
Но моряки – бесстрашны, для них бесценен кит.
Пусть шестеро погибло, глядишь, им повезёт!
Их алчность дикой силой влечёт скорей в вельбот.
Старпом всё это знает, но помнит ли Ролан?
Сказать «нет» китобоям… В уме ли капитан?
Неужто так влюбился, что разум замутнён?
– Пора бы замедляться, не то кита пройдём!
– …Финвал, очнись любезный, – взял за руку старпом. —
Ведь спорить бесполезно с азартным моряком!
Ты хочешь бунт? Он будет! Приди в себя, родной!
Ты сам – гарпунщик меткий, бывалый китобой!
Ролан глядит спокойно, он – непоколебим.
Старпому отвечает:
– Да, был. Но стал другим.
В отчаянии старик, уж палуба шумит!
Боятся китобои – упущен будет кит!
– Финвал, ну хватит! Честно! Отдай ты им приказ!
Не то – прощайся с местом: закроют в трюме нас!
Глядит в глаза Ролану, а в них – сомнений тень.
– Всё это – дребедень!
Нельзя идти на берег, коль бочки все пусты:
С командой рассчитаться хоть как-то мы должны!
– Ты прав. Пускай идут. Лечь в дрейф
14 команду дай.
Проверь, чтоб всё нормально, но сам не уплывай.
Вздохнул старпом от счастья. Неужто убедил?
– Назначь, кто пошустрее, но здесь останься сам.
Ты сердцу слишком дорог…
Замедлился корабль. Вельбот спускают вниз.
Глядит Ролан вослед: «Пожалуйста, вернись».
***
Кит был довольно близко. Он словно ждал людей,
Которым не терпелось убить его скорей.
Он вынырнул из моря, нос, спину показал.
Старпом взошёл на мостик:
– Взгляни-ка ты, Финвал.
Подзорную трубу подал ему старик —