Пашка вскрыл консервы, вытряхнул содержимое в котелок с
булькающей бульоном картошкой и перемешивал деревянной ложкой. Он
не сразу обратил внимание, что разговоры вдруг прекратились.
Обернулся, когда, что-то тяжелое, грузно повалилось на пол.
Над лежащей навзничь матерью склонялся Токарь. Кот, так назвался
молодой, стоял рядом и целил в Павла из обреза:
- Стой, где стоишь, - проговорил он каким-то не своим оловянным
голосом.
Токарь выпрямился, долго смотрел на окаменевшего от страха парня
и о чем-то раздумывал. Глаза его были словно от мертвеца
переставленные. Он выронил окровавленный нож, которым ранее Лидия
Никифоровна нарезала хлеб, сморгнул, подошел к окну, посмотрел на
заросший двор.
- Иди, Паша, к двери, сядь на диван. Кажись, к нам гости. Держи
его на мушке, Кот. Встречать будем.
И вот теперь Павел снова за столом, только уже с другими
гостями. Он их боялся не меньше первых, но не думал об этом. Страх
вытеснили душевная боль и горе утраты. Мир перевернулся с ног на
голову, мысли смешались. Павел не видел и не слышал, что твориться
кругом, перед глазами стоял образ матери с перерезанным горлом. Он
ни разу не вспомнил о Токаре, не поинтересовался, жив ли тот.
Парень ничего не ел и медика это удручало. Он сожалел, что не
растормозил его сразу. Ссэр уминал картошку в бульоне и сокрушался:
«Вот только доем… Вкусно-то как, ничего, не помрет, а я вот, может,
даже очень быть захлебнусь слюнями».
Он закончил наедаться раньше, чем крепкие мужики из
тренировочного лагеря. К тому моменту, как Фаза вытер губы,
довольно крякнул и взглянул на Сверчка, тот уже получил дозу
седативного и более-менее был готов к разговору.
Несколькими минутами раньше он даже не вздрогнул, когда игла
вошла ему в бедро. Разрядив шприц, Ссэр спросил у безучастного
хозяина, как тот себя чувствует. Сверчок не ответил. Он продолжал
сидеть и рассеянно, не моргая смотреть на стол.
Разговор звеньевого с парнем получался нудным и
малоинформативным. С нескольких заходов, с построением коротких
простых вопросов и тонной терпения удалось выяснить, что Сверчок с
женой, со своей матерью и отцом жили здесь до катастрофы. Когда
рванул четвертый энергоблок, всех эвакуировали, а они остались. И
все, парень замкнулся, вяло, словно в бреду реагировал на тычки,
встряски, окрики, тупо смотрел и ничего не понимал.