Через секунду
стало ясно – что.
Хруст шейных
позвонков был слышен даже сквозь вздох толпы. Одна из женщин
расплакалась и принялась умолять своего спутника забрать её отсюда.
Другую вырвало. Несколько голосов произнесли “Омерзительно”, будто
что-то омерзительное произошло только сейчас. Ивалла считала
омерзительным само происходящее на арене и каждого,
присутствовавшего здесь по собственной воле. Но она была родом с
островов.
– Один выходит из
круга живым... – прогремел над стадионом голос Хаза, заглушая все
звуки.
– ...второй –
мёртвым... – хором отозвались все присутствующие работорговцы и
кто-то из гостей, видимо, бывшие здесь не впервые.
– ...чтобы дать
жизнь другим, – закончил Хаз. – Выводите следующих.
Алексея не было и
в следующей паре бойцов. Поэтому Ивалла просто закрыла глаза, чтобы
не смотреть на происходящее.
Стоило сразу
догадаться – эти бои носят ритуальную цель. Когда-то проигравших
наверняка сжирали. Но сейчас…
Даже если Алекс
умрёт, она выкупит его тело. Но он не умрёт. Он сильный, очень
сильный. Куда этим заморышам до него. Эти рабы голодали месяцами. К
тому же, Алекс – избранник Продавцов грёз, уж если у него по словам
Авера должен зарасти простреленный позвоночник, ему ничего не стоит
разобраться с каким-то там голодным рабом.
Эта драка
закончилась быстрее прошлой – один из участников смог уронить
противника на ежа, и тому пробило лёгкое. И, как заклинание, в
голове Капитана пронеслось “Один выходит из круга живым, второй –
мёртвым, чтобы дать жизнь другим. Выводите следующего”.
– Капитан, –
буквально простонал Корос.
Ивалла открыла
глаза. Её сердце переполняла надежда. Радость от того, что она
сейчас увидит любимого. Который победит, обязательно победит...
На её глаза
непроизвольно выступили слёзы.
***
Алексея вели
куда-то, и он не слишком хорошо понимал – куда. Сегодняшний день
был, пожалуй, одним из худших за последнее время: его лихорадило с
самого утра, ноющая боль сводила его с ума, гной буквально стекал с
незаживающей раны на правой руке, хотя пару недель назад казалось,
будто она даже начала подживать. Утром он не смог самостоятельно
поесть, а значит – не смог поесть вовсе: его порцию под молчаливое
согласие надсмотрщика сожрали другие рабы. Но, кажется, сейчас это
не самая большая его проблема.
После распродажи
рабов в караване осталось не так уж и много – полдюжины мужчин и
пара женщин. Самых неказистых и слабых мужчин и самых некрасивых
женщин. В общем, остались те, кого никто не захотел покупать, и он,
чужак, которого вроде бы никто не продавал, но никто и не пришёл
выкупить из плена.