В конце концов, на
восьмой вечер их караван остановился не просто на ночёвку.
***
Случилось это часа
через два после обеденной стоянки. И так постоянно лающие собаки
разошлись настолько, что их лай вывел Алексея из того блаженного
состояния полудрёмы, в котором он пребывал после очень плотной
трапезы.
Представитель сел
на циновке и принялся вслушиваться в происходящее. Когда лай
достиг, казалось, запредельной громкости, Алексей понял – лают не
только местные собаки. Они встретили другой караван. Но понять, что
именно происходит, не представлялось никакой возможности.
Из-за холода два
небольших окошка запечатали, так что выглянуть на улицу Алексей не
мог. (В общем-то, в том числе благодаря тому, что тюрьма освещалась
одной лишь лампой, он и спал так долго – в фургончике перманентно
стояла полутьма.) Из-за шавок он не мог расслышать голоса людей,
только отдельные выкрики. Мимо фургончика никто не проходил,
подтверждая давнишнюю ещё догадку – “карета” Алексея плетётся в
самом конце каравана.
Собаки в конце
концов поутихли, но по-прежнему ничего особо не происходило. Потом
– через двадцать или тридцать минут после встречи – несколько
моторов завелось, однако проехали машины не более чем на несколько
десятков метров и остановились. Фургончик же Алексея и вовсе
остался на месте. Лагерь зашумел, но звуки не отличались от
стандартных – работорговцы готовили стоянку. Поэтому пленнику
оставалось только сидеть и гадать, устроят встретившиеся караваны
дружескую попойку или кровавую драку между рабами.
Пока гадал, не
заметил, как уснул. Проснулся Представитель довольно поздно – в
желудке уже урчало, чего за последние дни с ним не случалось ни
разу. А с улицы пахло дымом и жаренной едой.
– Ты настолько
счастливый, что тебе обязательно придётся драться, – сказал сам
себе Алексей. – А не кормят тебя, потому что не хотят переводить
еду. И чтобы злее был.
Поэтому он справил
нужду в дыру в полу, попил воды – благо огромная эмалированная
кружка стояла в его фургоне всегда – и просто лёг на циновку. В
конце концов, от него сейчас вообще ничего не зависело.
Ждать пришлось
недолго – через четверть часа у фургончика послышались шаги.
Привычно лязгнул замок, и в двери ввалился Хаз, принеся с собой
потоки холодного воздуха, несколько снежинок и стойкий запах
бражного перегара.