Мне повезло. Увидев перья спрятанных под полатями стрел и
мгновенно осознав, что за моей спиной — стрелок, я начал вставать,
разворачиваясь к рабам. Именно поэтому, когда уличенный в хранении
оружия парень, крикнув Эдгару: «Нож!!!», бросился на меня, я не
оказался сбитым с ног и схваченным за руки с перспективой получить
ножом в глаз.
Понимая, что я не успеваю ударить клинком прыгнувшего раба, я
ткнул ему навершием рукояти прямо в лицо — с предплечья, перехватив
рукоять левой рукой.
Под набалдашником хрустнуло. Тяжелый клинок мотнуло вперед.
Одновременно я шагнул левой ногой назад, разворачивая корпус. Удар
прошел свободно. Сложение инерции клинка и движения уходящей влево
и назад рукояти почти самостоятельно развернули меч, нужно было
только не мешать. Ну и следовало слегка подправить удар.
Меч, хрупнув, чиркнул противника по шее, играючи разрезав ее
более чем наполовину, и горячая кровь окатила меня фонтаном,
хлестанувшим из огромной раны. Раб завалился назад и открыл Эдгара
с ножом в руке.
Мешкать не следовало. Два шага. Удар. Он увернулся, отпрыгнув
назад. Мгновенно атаковал, целясь в лицо. Блок перчаткой. Вскрик.
Удар мечом под ребра. Эдгар сложился пополам, падая на колени.
Я отпрыгнул к дверям — и вовремя. В дом вломился один из рабов,
вооруженный топором, но ничего мне сделать не смог. Малхусом я
отрубил ему руку. Второй, невооруженной рукой я ударил раба в лицо,
он выронил топор. Шагнув назад, закрывшись его телом от
потенциальной опасности из дверного проема, я на секунду задумался,
затем, не добивая противника, схватил его за горло под бородой и
выбросил из дверей направо — а вдруг там еще кто-то есть, и тоже с
топором. Мои подозрения оправдались, хотя и не полностью.
Раб прятался за дверью с другой стороны, но это не сработало.
Дверь помешала ему ударить меня, когда я выходил. Нападающему
пришлось прыгать и догонять, держа дубину двумя руками. Неудачно. Я
шагнул вперед и вбок, отклонился, пропустил дубину и,
разворачиваясь, снизу ударил малхусом повыше локтя. Рука раба
повисла, он попытался отскочить, но недостаточно быстро. Шаг вперед
— и конец меча распорол ему грудь.
Я оглядел замерших, как изваяния, рабов, подошел к выброшенному
из двери раненому — он полулежал на земле, опираясь на уцелевшую
руку, и, подняв голову, смотрел на мой меч. Удар.