-- А вы, господа? --
обратился Тумидус к курсу. -- Вы тоже не в силах?
-- Так точно!
Кажется, в хоре
курсантов прозвучали и голоса преподавателей.
-- Потому что это
невозможно?
-- Так точно!
Тумидус сжал пульт
управления в кулаке -- так, словно хотел раздавить его. Космос
исчез, в аудитории зажёгся свет. Трибунский жезл вернулся за ремень
кителя строго по уставу, слева от пряжки.
-- Двадцать лет назад,
-- тяжёлый взгляд уперся в ряды будущих офицеров. Молодые люди
поежились: они понимали, что военный трибун видит сейчас не их, а
что-то своё, далёкое, но зябкий ветерок промчался по рядам, -- я
выступал в вашей школе с напутственным словом. Штурмовой легат,
малый триумфатор, кавалер ордена Цепи. Я справедливо полагал, что
не мастак говорить, и нанял человека, который должен был помочь мне
с выступлением. С тех пор в моей жизни всё реже происходит
возможное, и всё чаще -- невозможное. Рекомендую запомнить мои
слова, господа. Вы можете случайно вступить в дерьмо, и это
послужит началом головокружительной карьеры. А можете вступить в
дерьмо, и это будет просто дерьмо, без особых перспектив. Вам всё
понятно, старший курсант Сальвий?
-- Так точно, господин
военный трибун! -- судя по лицу курсанта, он нашёл самый
оригинальный способ замаскировать ответ «никак нет». -- Разрешите
вопрос?
-- Спрашивайте,
курсант.
-- Когда вы убили
моего деда, Тита Эмилия Сальвия...
Тумидус вздрогнул.
Качнулся к курсанту, сжимая кулаки, как для драки, ища во внешности
парня знакомые, крепко подзабытые со временем черты -- и
остановился, словно налетел на каменную стену:
-- Тит? Проклятье, я
должен был догадаться!
Аудитория превратилась
в «Этну», космическую галеру с раздвоенным носом. Военный трибун
Тумидус -- в легата Тумидуса, надменного помпилианца, который даже
будучи во временной отставке, ходил в рейды за рабами, забираясь на
самые глухие окраины Ойкумены. Молодой Сальвий, без пяти минут
выпускник Имперской военно-космической школы -- в собственного
деда, капитана второй корсарской галеры: острого на язык румяного
крепыша с брюшком, нависающим над поясным ремнем
Двадцать лет -- в миг единый.
-- Когда вы убили
моего деда на дуэли, -- старший курсант Сальвий не отступил ни на
шаг, -- он бился достойно? Я имею в виду, он заставил вас попотеть?
Раз уж вы заговорили о событиях двадцатилетней давности, я счёл
себя вправе...