Мила в ответ ловко заблокировала тарелку второй рукой. Настя
нахмурилась, из её глаз стрельнули искры, словно она собиралась
использовать силу. Но она вовремя опомнилась. Тогда обманным
движением она подцепила пироженку ложкой и уже потянула к себе. Но
Мила тоже схватила ложку и прижала ложку конкурентки к столешнице,
не давая ей даже шевельнуться. Пироженка откатилась в сторону.
Слуги с суеверным ужасом наблюдали за ожесточенной дуэлью
княжон, не решаясь вмешаться.
Пушкин, услышав подозрительные звуки, нахмурился и начал
медленно поворачиваться в сторону разбушевавшихся девиц.
— К слову, Сергей Александрович, спросить вас хотел, — сказал я,
решив не тянуть учёного кота за яйца. — Вам зять случаем не
нужен?
Пушкин застыл изваянием, осмысливая услышанное. Настя и Маша
продолжали свою упорную борьбу, хватая друг друга за руки. На наш
разговор с князем они не обращали ни малейшего внимания. И,
кажется, даже про пироженку забыли, полностью поглощенные друг
другом.
Пироженку незаметно взяла Вера. Стрельнув глазами по сторонам,
она откусила кусочек и начала жевать.
— Шутить изволите, князь? — Пушкин улыбнулся слегка
растерянно.
— Нет, я вполне серьезен, — как ни в чем ни бывало продолжал я.
— Я считаю, что союз между Пушкиными и Долгорукими будем
максимально выгоден нам обоим.
Две боевые княжны тем временем перешли уже к конкретным боевым
действиям. Мила беззвучно душила Настю обеими руками, у той аж
глаза лезли из орбит. Демидова в ответ схватила Пушкину за щеки и
тянула их в стороны, словно хотела сделать конкурентке улыбку, как
у Джокера.
Рядом с ними очень довольная Вера доедала клубничную
пироженку.
Князь Пушкин задумчиво почесал подбородок, обдумывая мое
предложение.
— Безусловно, союз между нашими родами был бы чрезвычайно
выгоден, — начал он. — Однако я вынужден вас огорчить — княжна Мила
уже обручена с наследником рода Лыковых, князем Владимиром.
— Наследник Лыков не производит впечатление человека, способного
защитить Милу, — улыбнулся я.
— Слово уже дано, — вздохнул князь. — А я не могу забрать его
назад. Иначе это будет огромный урон моей чести. Урон для всего
рода Пушкиных.
— А что если Лыковы сами отзовут свое решение? — улыбнулся я. —
В таком случае нет никакого урона чести Пушкиных.
Князь Сергей Александрович на мгновение задумался.