Виктор Франкенштейн - страница 47

Шрифт
Интервал


— Да, да, я понял тебя, — с улыбкой на лице я смотрел, как его тело начало истлевать, словно растворяться в воздухе, освещая кабинет тёплым светом. — Давай уже, «уёбен зи битте», — кажется я уже говорил, что все эти красивые и сочувственные слова — не мой конёк... Хотя теперь, скорее всего, придётся этому научиться, как и завещал Виктор Франкенштейн.

Лицо моего собеседника озарила мягкая и тёплая улыбка, а последние его слова, наполненные задором и разливающимся по всему внутреннему миру облегчением, перед тем как он окончательно покинул этот мир, навсегда останутся в моей душе.

— Какая же ты всё-таки сволочь... Хотя... Может ты и впишешься в этот безумный мир со своим дурацким чувством юмора. Мне даже интересно, сможешь ли ты задолбать вампиров своим пением...

— Мне тоже, Виктор. Мне тоже... — тихо сказал я в пустоту.

Минута. Две. Три. Время тянулось столь медленно, что на какой-то миг мне показалось, будто я вновь вернулся туда, в пустоту. Я чтил память гениального человека, ушедшего в, надеюсь, лучший мир, лениво ворочая мысли во вмиг опустевшей голове. Зуб даю, окажись на моём месте сейчас кто угодно и он бы с лихой и придурковатой улыбкой на всём лице прыгал, бегал и радостно вопил, что всё получилось, он смог и далее по тексту. Вот только радостное настроение как-то не спешило приходить, вместо себя загоняя в разум мрачные мысли: ну смог я и что дальше? Дальше-то мне чего делать? Об этом я как-то даже и не думал...

Виктор ушёл, оставив после себя неприятное чувство потери, которое я только сейчас смог осознать, ведь за столько времени он стал для меня кем-то ближе, чем просто «бывший владелец тушки». Он ушёл, а я теперь снова остался один...

— А сказать, как мне в тело-то попасть он и забыл...

Стоило этим словам против воли вырваться наружу, как я почувствовал слабое дуновение ветерка. Ага, «ветерка». В закрытой комнате. В подсознании. Не успел я насторожиться, как ветер усилился, заставив листы на столе зашевелиться. Сначала едва заметно, но с каждым мигом ветер становился всё сильней. Меня будто что-то пыталось вытолкнуть, куда-то сдуть, а мысли о сопротивлении сами собой давились, едва только успевая появляться.

Признаюсь честно, в тот момент я запаниковал. Сопротивляться давлению с каждым моментом становилось сложнее. Мне казалось, будто за каждую клеточку, каждый атом моего тела зацепили маленький крючок, присоединяя их к мощнейшей лебёдке, подавляющей любое сопротивление. Когда же я уже мысленно распрощался с жизнью, меня наконец выбило словно пробку из горлышка сильно встряхнутого шампанского, чтобы в следующий миг всё моё тело содрогнулось от небывалого до этого приступа боли.