— Двигай давай, сейчас подрывать буду всю эту нечисть, — дважды
мне повторять не надо было и, пусть так и не удалось вспомнить, что
это за эмбрионы такие и нафига они нужны, я поспешил поскорее
свалить из зоны поражения гранат.
Дальше было просто — выдернуть чеку, метнуть гранату, услышать
«бум», повторить. И так пять раз. Когда же и с этим было покончено,
мы со стариком, ковыляя и кряхтя, я — потому что отрава
выветривалась крайне медленно, а также потому что выглядел как
обтянутый кожей скелет, Уистлер же — потому что носил металлический
«ходунок» вокруг колена, стали выбираться. На мой вопрос о том, что
это за штуковина такая и нафига она ему, был дан лаконичный ответ
ворчащим тоном, мол, поранился, когда брился, с говорящим таким
выражением на морде лица, дескать, хочешь правды, то начни с себя.
Впрочем, пофиг, не сильно то и хотелось.
Выбравшись из, как я понял, исследовательской части, банально
поднявшись на лифте (за что я даже в какой-то степени был
благодарен кровососам, поскольку лестницы в нашем со стариком
состоянии — это тяжело. Очень тяжело) мы попали в самый настоящий
музей древности — всюду разное оружие на стенах: мечи, алебарды,
луки, топоры. Все они выглядели как нечто из разных эпох, как и
металлические латы, напяленные на манекены и стоящие по углам на
манер стражи, мечами в пол. Стены были отделанные натуральным
камнем, древним, пористым. Ну и мраморный пол, куда же без него-то.
Про различные украшения, будь то вазы, в которых даже дилетант
опознает многовековые предметы роскоши, стоимостью, эквивалентны в
соотношении где-то миллион долларов за год древности. Картины,
ковры на полах... В общем, да, это скорее напоминало именно музей,
а не вампирскую базу.
По мере продвижения по жилой части, до моего слуха стали
доноситься звуки схватки, которые с каждым мгновением угасали, и
едва различимые перебрасывания фраз, в которых я мог понять разве
то, что одним из говорящих был Блэйд — всё-таки тембр у него
уникальный, глубокий, басистый. Миновав последнюю сотню метров, я
понял, что битва окончательно прекратилась и сейчас там осталось
только двое живых — сам охотник и какая-то женщина, с которой тот
сейчас разговаривал.
Стоило нам войти, сквозь массивные резные двери, как моим глазам
предстала картина двух едва ли не воркующих голубков... С той лишь
разницей, что эти две «птички» предпочитают жрать людей (одна так
точно). Когда же на наше со стариком появление обратили внимание,
началось странное...