Довольно привлекательная молодая женщина со слегка смугловатой
кожей, одетая во всё чёрное и кожаное, а также чёрными, немного
вьющимися и спускающимися до середины шеи волосами, увидела меня.
Её глаза расширились, а сама она, испуганно вскрикнув, отпрыгнула
спиной назад, да так сильно и быстро, что, не упрись в стену в двух
метрах позади себя, то пролетела бы ещё метров десять. Всё
произошло за жалкие секунды — вот она видит меня, в её глазах
появляется узнавание, паника, а затем едва ли не животный ужас.
— N-netvor!* — на незнакомом языке, натурально вжимаясь в стену
в колотившем ужасе, прошептала та, не сводя с меня расширенных в
животном страхе глаз. Её будто голую бросили в клетку с самым
ужасным монстром, который смотрел на неё, уже предвкушая как будет
отрывать куски её сочного тела, под крики агонии и
безысходности.
— Нисса? — напрягся Блэйд, переводя взгляд с женщины на меня. А
я... моё внимание привлёк лежащий немного в стороне труп вампира.
Поправочка — окаменевший труп вампира. Внутри головы словно что-то
зачесалось, требуя подойти ближе. Подойти, узнать что-то, отчего
этот зуд исчезнет. Что-то важное.
Повинуясь порыву, я подошёл к трупу вампира, выглядящего как
самый настоящий носферату, почти карикатурный, только без уродских,
торчащих в разные стороны, клыков. А вот когти на пальцах были.
Внезапно в голове начали проноситься картины прошлого, как вспышки,
но они принадлежали не мне, а оригинальному Виктору.
Бой. Я видел тот день, когда Франкенштейна заманили в ловушку.
Видел, как десятки вампиров в полных выгрузках залетели в комнату,
после того как туда пустили газ. Видел, как мелькают силуэты.
Видел, как я отбивался от них.
Чувствовал, как тяжело даётся управление силой, из которой
я создавал энергетически клинки, коими
кромсал тела ублюдочных кровососов. Слышал их панически крики,
когда их план не удался и просто так захватить
меня у них не получилось, отчего пришлось
заваливать телами, в отчаянной попытке подавить.
Я чувствовал, что
мне не хватает сил призвать Копьё,
чувствовал, как слабею. Отчаянно борюсь, но продолжаю слабеть. В
голову приходит единственная мысль — рвать их, иначе не выстоять. И
я рвал их, под панические крики ужаса.
Рвал: одного, второго, десятого, двадцатого... Казалось, они
поняли, что единственный способ выжить — продолжать заваливать