Я зашипел от острой боли. Лучи на
солнечном диске изогнулись, словно были живыми, и впились мне в
ладонь. За свою жизнь я вытерпел немало боли, но амулет словно
вливал в мои вены кислоту. Мир вокруг утонул в багровой пелене
агонии. Я впился зубами в кисть, намереваясь отгрызть ее, и
принялся рвать кровоточащее мясо. Что угодно, лишь бы больше не
чувствовать этого!
Что угодно?
– Да, черт побери, да!
Ты сам так решил.
А затем я умер.
Боль уничтожила меня, и она же
вернула к жизни. Из небытия меня выдернул тупой удар под дых. По
сравнению с той непередаваемой агонией, что я испытал, это было
даже приятно. Пелена перед глазами еще не рассеялась, но я уже
почувствовал движение и на автомате вскинул руки, прикрывая лицо. В
моем захвате оказалась чья-то ступня в кожаной туфле. Я услышал
удивленное “Э-э-э!” и резко сместил кисти, словно выкручивал руль
на крутом повороте. Что-то влажно хрустнуло, ступня обмякла. Я
услышал тонкий, почти поросячий визг и наконец смог сфокусировать
взгляд.
Человек, которому я только что выломал сустав, был еще совсем
юнцом. На вид ему было не больше двадцати: коротко стриженный
крепыш, потешно шлепающий толстыми сальными губами. Его дружки — по
крайней мере, стояли они кучно — удивленно переводили взгляд с меня
на него и обратно. Итого трое рослых, явно чем-то недовольных
парней. Убивать детей не стану, но ребра им пересчитаю…
Я выпустил ступню стриженного и с не меньшим удивлением
уставился на свои руки. Вернее, они были чьими угодно, только не
моими: холеные, ухоженные, с длинными тонкими пальцами. Еще и кожа
нежная, как у подростка. Ни шрамов, ни татуировок, ни рабочих
мозолей — это были руки пианиста, а не полевого агента.
Здоровяк, побагровевший от боли, оперся о плечо товарища и
выплюнул:
– Скотина, ты мне ногу сломал! Подержите его кто-нибудь, я ему
другой сейчас яйца в паштет раздавлю!
Ко мне сунулся другой детина, с растрепанными соломенными
волосами и лицом, не обремененным интеллектом. Чувствуя, что мое
тело стало подозрительно хилым, я решил не импровизировать и просто
выбросил руку вперед, ткнув оппоненту в глаза двумя согнутыми
пальцами. Тот отшатнулся, слепо шаря руками вокруг и матерясь
сквозь стиснутые зубы. Ну что за детский сад, господи… Стало ясно,
что бойцы из них никакие. Кажется, больше всего их изумлял тот
факт, что я вообще решил дать сдачи. Клянусь, таких обалделых рож я
не видел уже много лет!