- С чего ты взял? – удивился Гец.
- Мне кореш ваш, ментяра местный, сообщил.
- Кто?
- Да не знаю, - смутился Егор. – Славой вроде представился, я
его впервые видел.
- Как выглядел? – не унимался Михаил.
- Ну, чернявый такой, высокий, чуть выше меня, - пленник
задумался. - С погонами старлея вроде.
- А когда он тебе об этом сообщил и как?
- Да позавчера вечером, я как раз на КПП дежурил. Приехал на
серой девятке, представился, да рассказал, что этот хрыч семью мою
прессует.
- Ну, а ты?
- А что я? Сестренку потерял, что мне, еще и мать хоронить? Взял
автомат, да и рванул на попутках.
- Прямо в форме?
- Зачем? - удивился Егор, - У меня гражданка уже давно для
самоволок припрятана была, чай не дух и не черпак уже.
- А кому-то хоть обмолвился о визите этого мента?
- Ну, - задумался Семёнов, - Пацанам сказал, что мать в
опасности, чтобы поняли и зла не таили. Их же сейчас из-за меня
прессуют по-любому.
- Ну, и как прибыл в Вольную, дождался Вячеслава Колесникова и
расстрелял его в упор?
- Нет, ребят, не я это был, - пленник ошарашено замахал
свободной рукой. - Я как приехал, сразу к Вовке Путилину в гости
заскочил. Ну, а там уже менты пришли и сообщили, что кого-то
постреляли. А потом и вы наведались, - после чего в сарайчике
повисла на несколько минут тишина.
- Знаешь что, Егор, - наконец заговорил Максим. – Тебя развели,
как лоха. Никто твоих родных не прессовал.
- А как же приезжий мусор?
- Нету у нас в отделе ни одного Славы с такими приметами, как ты
нарисовал, - пропустили друзья обидное слово мимо ушей. - Тебя
специально подвели, чтоб ты дезертировал.
- Зачем?
- А затем, чтобы на тебя убийство Колесникова-старшего
повесить.
- Как? – Егоровы глаза округлились в ужасе. – Зачем?
- А хрен его знает, зачем. Но обвиняют тебя уже вполне
официально.
- Не может быть! Мама же этого не переживет! У мамы и так с
сердцем плохо, - запричитал он, глядя себе под ноги.
- Уже не пережила.
- Что?!
- Сегодня утром отказало сердце...
Оставив рыдающего парня наедине с собой, напарники выбрались на
относительно свежий воздух.
- Что думаешь? – спросил Калинин, закуривая еще одну
сигарету.
- Да думаю, какая-то глобальная игра замыслилась, - ответил Гец.
– А тут мы с тобой, такие красивые, лезем. Завалят нас за милую
душу.
- Хочешь соскочить? Ты не парься, я пойму, что жизнь дороже.