Иллюзий я не испытывал. Как только стану заметным — за меня
плотно возьмутся. Способов сравнительно честного отъема денег
масса. Тут и новые налоги, рейдерские захваты, изменения в
законодательстве... Нужно будет уходить под чье-то мощное крыло, но
вот под чье? Витте еще десяток лет просидит премьером, пока его не
пустит под откос русско-японская война. Точнее ее итоги. Столыпин?
Он еще пока никто. К царю же меня никто не допустит — я не
Распутин, вещать загробным голосом, закатив при этом глаза, не
умею.
Пока размышлял о своей нелегкой участи, пришел Адриан, начал
проверять лекарства в шкафу.
— Александр Алексеевич не слишком зол на меня? — поинтересовался
я у ординатора.
— За что, господин Баталов? — удивился Данилкин.
— Как же... переманиваю ценные кадры.
— Мне на два дня отпроситься не трудно, — пожал плечами Адриан.
— А профессор готов вас на руках носить — на днях у него получилось
реанимировать больного, который собрался отдать душу Господу.
Десять минут мы его «качали» по вашей методе.
— ...моей и профессора Талля!
— Да, да. И представьте, ожил! Ей-богу, начал дышать, хотя мы
были уверены, что все, пора заказывать место в морге.
Тут я, конечно, не мог не рассказать анекдот из будущего. Про
санитаров, несущих больного на носилках, а он жалобно стонет: —
Братцы, а может клизмочку? — Нет! — А может, укольчик? — Нет! — А
может, все-таки, порошочки назначить? — Доктор сказал «в морг» —
значит в морг!
Смеялись все. Я сам, Адриан, и первый за день пациент, что
заявился к нам с почечными коликами. Узколицый, бритый до синевы
мужчина хохотал сквозь маску боли на лице.
Я осмотрел его. УЗИ нет, дробить камни нечем. Прописал теплые
ванны, много пива, и ходить по лестнице. Этот рецепт уже давно
известен в народе и вполне работает. А если не работает и камни не
выходят, то остается сложная операция, выживаемость в ходе которой
совсем не радовала.
После почечного мы наложили целых три гипсовых повязки подряд, и
все по поводу перелома луча в типичном месте — самой ходовой зимней
травмы. А потом на прием заявился мой самый первый пациент в этой
новой реальности — поручик Радулов. Радостно поприветствовал меня,
потом, косясь на Адриана, сообщил, что у него конфиденциальное дело
до меня.
Данилкин деликатно вышел в комнату ожиданий, а я поинтересовался
у Радулова, не новый ли чирей у того на афедроне. Ну что могут быть
за секреты от врачей?