─ Кто здесь?
Женский голос. Как давно он его не слышал. Каким чуждым он казался; пластика на радиоле.
Голос повторил, взволнованнее: ─ Кто здесь? Отвечайте!
Рэй различал эти ноты, которые бы упустили многие. Изгнание, отторжение самого себя человеку, его обществу, сделало слух чутким к голосам, глаза зоркими и внимательными к лицам, губам, морщинам и рукам. Только сердце оставалось прежним: атрофированное, недоверчивое, враждебное. Обиженный ребенок, запертый в клетку из костей, скрытый вуалью плоти. Сейчас оно капризничало, то ныряло в холод, ужас, пытаясь утопиться, то беспомощно болтыхалось, пытаясь жить.
Рэй собрался с силами. Он страшился раскрыть рот, исторгнуть давно забытые слова.
─ Я… ─ только и смог проговорить он.
─ Кто ты? Что тебе нужно? ─ голос явно принадлежал девушке. Все это походило на приручение зверя, только вот и она, и он были дикими волками, волей случая встреченные друг другом на стыке морей.
─ Устал. Хочу пить.
Дверца приоткрылась чуть сильнее.
─ Если я дам тебе воды, ты уйдешь?
─ Уйду, ─ сказал Рэй.
Девушка исчезла. Очаг, тепло были так близки, и так недосягаемы для таких как они.
И вот, солнце вспыхнуло посреди ночи. Она стояла на пороге. Огонь рисовал её единственной краской, но то был самый красивый цвет, который только видел Рэй. Никогда он не повторится на горах, холодных, продрогших камнях; среди быстрых вод и россыпи алмазных снегов. Нет, этот цвет жил, искрился, пах цветами, имел звук весны, капающей оттепели, ощущение теплой воды далеких океанов. Только на румянце кожи он мог проявить себя, на совершенном из полотен, сотворенных природой. Разве могло что-то сравнится с человеческой кожей, мелкими волосками на ней? С ореолом, будто горящих вспышкой молнии, волос. Рэй знал, хотя уже и с трудом помнил, какие же на ощупь волосы. Принадлежащие другому человеку.
В тонкой фарфоровой руке она держала жестяной стакан.
─ Пей сколько захочешь и уходи.
Он боязно приблизился. Неуверенно взял стакан. Она тут же спрятала руку под другой, заперев себя этим жестом. Рэй поднес железку к губам. Влага коснулась сухих губ. Он растаял. Пил жадно, забыв все на свете. Жизнь возвращалась с каждым глотком.
Спустя какой-то миг он протянул ей её же дар.
─ Ещё воды!
Рэй не чувствовал ни смелости, ни наглости. Животное не способно испытывать это.