— А Мятый, чтоли не тяжелый? Его, что ли, в кузове?
— Тут выбор небольшой. Вдруг помрет прям щас, — ответил я.
Кашевой помялся немного, но когда я в очередной раз подогнал
его, тот все же побежал на улицу. Прошел рядом с Матвеем сторонясь
его как огня. Даже к стеночке прижался.
— Мда, — сказал Серый, — надо было мне крепче держать Катьку в
своих руках. Тогда бы ничего и не случилось.
— Ты отлупил ее так, — сказал я, — что может не оклематься.
— Оклемается, — ответил Серый, — батя мамку так бил, что она по
трое суток лежала на печи. И ничего, всегда выздоравливала, — он
нахмурился, — и у нее сил даже хватило, чтобы батьку в могилу
свести. Чтобы Пашку заставить батьку прибить.
— Чего ж ты так баб-то невзлюбил? — Спросил я нахмурившись.
— Потому как и без них никак, — надул свои ноздри Матвей, — и с
ними тяжко. Коль не держать их в ежовых рукавицах.
Что-то показалось мне, что Матвей совсем сдвинутый. Наверное, и
правда семья у них получилась калеченная: один брат отца зарубил,
да по головам пошел, ища себе выгоды. А другой, младший, и вовсе
спятил, пади.
Пришлось мне держать на мушке Матвея еще минут сорок. Только
после этого приехал к Серовскому двору милицейский уазик. Знакомые
мне уже ребята, что ходили под майором Квадратько, прибежали в
хату. Тут же схватили Матвея, да увели.
Скорая приехала позже. И были то уже знакомые мне Марина с
Макаром.
— Что-то ты все время, Игорь, попадаешь в разные незадачи, —
сказала Марина, когда побитую Катьку медбратья загрузили в их
буханку.
— Ничего, — ответил я, — бывает.
Марина оказала мне первую помощь. Оказалось, попало мне в плечо
три дробины. Две прошли навылет, практически под кожей. А третьего
выходного отверстия Марина не увидела.
— Сделаем тебе перевязку, — сказала она, — покамест. А так,
давай скорее в больницу. Надо, чтобы тебе достали эту дрянь из
раны. А то мало ли что еще прицепится. Да и остальные ранки надо бы
почистить хорошо. В больничных условиях.
Пообещав ей, что пренепременно поеду в больницу, вернулся я в
хату.
Екатерина Ивановна все время, пока мы занимались Матвеем и
ранеными, сидела на одной из коек неподвижно. Глядела куда-то в
стену, да молчала. Вот и решил я спросить, что у ней на душе.
Предложить, чтобы не ночевала сегодня в хате одна, а пошла на
против, к своякам, к Ваньке Кашевого матери.