Пока мы ждали, прислонился я к Белкиному носу. Отказался от
самокрутки, что подсовывал мне шофер по имени Валька Семирикин.
Оттого что мало мы общались с этим молодым человеком, не знал он,
что я не курю.
После этого как-то задумался я, глядя на солнечные блики,
которыми полнилась вдали лента Урупа, вспомнил вчерашний вечер.
Ох и долго же проторчал я вчера в больнице. Врач — дородная
строгая женщина за пятьдесят, обработала мои ранки. Наложила
повязку. Наказала приходить в отделение раз в день, чтобы менять ее
на новую. На мой вопрос про Катьку Серую уклончиво ответила:
— Да не бойся, Игорь. Будет с ней все хорошо.
Дома мать со Светкой подняли вой. Утаить мою рану от них не
получилось, и у Мамы чуть было не случилась истерика, когда я
честно признался ей, что в меня стреляли из ружья.
С отцом мы долго разговаривали. Обсуждали, что случилось в
Серовской семье и вообще, почему я туда полез.
— Смотри, — сказал он мне строго, — когда-нибудь оттяпают тебе
нос, если уж продолжишь в чужие дела соваться.
— А у меня по-другому как-то и не выходит, — спокойно улыбнулся
ему я.
— Горжусь я тобой, Игорек, — ответил отец, помолчав, а потом
вышел во двор, покурить.
— Вон! Едуть! — Выкрикнул кто-то из шоферов, глядя на широкую
проселочную дорогу.
— Наши?! Иль Немцы?!
— Красные!
— Знач наши!
— А ежели немцы тоже на красных?! Кто видал ихние комбайны?
Шоферы, что до этого разбились в маленькие группки: кто сидел на
солнышке, у машин, кто болтал о том о сем, став лицом к полю,
собрались вместе. Пошли к дороге. Из тех шоферов, с которыми я
общался, были тут Титок, Сашка Плюхин ну Васька Ломов. С остальными
был я знаком, да толком и не говорил никогда. Много нас было в
гараже.
Я оглянулся к самосвалам, стоящим рядком у поля. Всем раздали
новые машины на время соревнований. Несмотря на, это Белка со своей
сине-белой головой практически не выделялась среди таких же
сине-белых сто тридцатых зилов. Издали так и вовсе не отличишь. А
немец и подавно не сможет.
Я отпрянул от Белки. Пошел к дороге вместе с остальными.
По широкой насыпи, по обе стороны от которой пролегли убранные
поля, спускалась к нам механизированная колонна. В голове ее шла
белая Волга. За ней следовала Нива. А дальше ехали красные высокие
комбайны.
Без труда угадывал я в них Енисеев, которые повсеместно появятся
в колхозах страны только через пять лет.