— А... што? Што шлушилошь? — Игорь приходит в себя и
приподнимается.
Едва понимаю, что он имеет в виду. Да и плевать. Тащу Тараса.
Тяжёлый, гнида. Но всю ману, поступающую в тело, я сейчас отправляю
в мышцы. Поэтому даже слабый Котёнок справляется.
— Отпусти его! — почти пищит белобрысый, но с места не
двигается.
— Заткнись, — говорю, не оборачиваясь. — И палку брось!
Судя по шелесту травы, Данил послушался.
— Откуда у тебя такие силы?! — орёт Тарас, пытаясь упираться. —
Ты же пустой!
«Пустой» значит бесталанный. Тот, кто не умеет поглощать ману и
пользоваться ей. Таким был Ярослав Котов до того, как я занял его
тело. Но теперь-то всё изменилось.
— Слушай внимательно, — говорю, когда вместе с моим другом
Тарасом добираемся до забора. — Больше! Никогда! Не смей! Ко мне!
Приближаться! Червь!
С каждым словом бью его лицом о каменный забор. Трещит сломанный
нос, сдирается кожа со лба и скул. Тарас орёт разбитыми губами и
пробует сопротивляться. Но моей маны хватает, а духовной защиты
головы у него нет. Так что бац, бац, бац!
Крики сменяет скулёж. По лицу Тараса текут кровавые сопли и
слёзы.
— Котенок, хватит! — в панике кричит Данил. — Ярослав! Ярик!
Пожалуй, действительно хватит. А то ведь и убить могу — а память
Ярика подсказывает, что убийства в этом государстве вне закона.
Государство, кстати, называется Российской Империей.
Есть и законные убийства — на дуэли, например, или если ты
дворянин и решаешь казнить своего слугу. Но там полно
ограничений...
Ладно, пока неважно. Главное — убить Тараса я сейчас не могу. Да
и не хочу. Я ведь не тиран какой-нибудь, даже в Эринде никого не
казнил забавы ради.
А тут я далеко не владыка мира, простой сирота и к тому же
простолюдин. Так что всё, довольно. Думаю, Тарас усвоил урок.
— А ну угомонились! — раздаётся крик. — Разошлись!
Поднимаю глаза и вижу двух взрослых мужчин. Бегут в нашу
сторону. Понимаю, что это охрана интернета.
— Вы поздно, господа, — развожу руками. — Без вас
разобрался!
— Прикуси язык! — рявкает один из охранников, с чёрными усами. —
Что у вас случилось?
Грубый тон приходится стерпеть. Ну не объяснять же бугаю, что на
самом деле я — владыка целого мира? Тем более, бывший. Для него я —
рыжий пацан, воспитанник интерната.
— Он нас ижбил! — вопит Игорюша. — Вот, жапяштье мне шломал!