Данил согласно кивает, ногой откидывая палку в сторону. Тарас
невменяем, только что-то мямлит у меня под ногами.
— Один троих избил? — удивляется мужчина и смотрит на меня. — Ты
же Котов, верно?
— Так точно, сударь. Ярослав Алексеевич Котов.
Вытягиваю руки по швам, свожу вместе каблуки форменных туфель и
отвешиваю лёгкий поклон. Подобным образом в этом мире принято
проявлять уважение к старшим. А охранники, хоть и тоже
простолюдины, всё-таки старше меня. По должности, да и по
возрасту.
Мог бы применить печать Обольщения, но смысла не вижу. На мужчин
она плохо действует, к тому же в глазах обоих охранников и без того
возникает уважение. Ещё бы, печально известный Котёнок раскидал
троих не менее известных хулиганов. Событие не рядовое.
Да как раскидал — одному руку сломал, другого заставил штаны
обмочить, а третьего и главного вообще чуть не убил. До сих пор
жалобно мычит, как новорожденный телёнок.
Один охранник крякает и наклоняется к Тарасу. Второй, который с
усами, сверлит меня взглядом, пытаясь сообразить, как такое вообще
получилось.
— Он первым напал! — кричит шепелявый. — Мы тофько
жащищалищь!
— Чего ты там лепечешь, отрок?
— Защищались мы, — бурчит Данил, пытаясь руками прикрыть
позорное пятно на штанах.
Не получается — охранники пялятся прямо на него. Да и мочой
воняет так, что не скроешь.
— От Котёнка? — хмыкает усатый.
— Да! — восклицает жирный. — Он ш палками на наш! Ш палками!
— А не вы ли трое, как разбойники, кинулись на меня из леса? —
поворачиваюсь к Игорю, вонзая в его пухлую тушу злобный взгляд.
У того дрожат губы, но он продолжает стоять на швоём... то есть,
тьфу, на своём:
— Н-нет! Ты перфый нащал!
— Ладно, тихо! — командует охранник и говорит товарищу: — Веди
этих троих к лекарю. Котов, за мной. Неважно, кто начал —
однокашников так бить нельзя. Будешь с Августиной Федоровной
разговаривать.
У меня крутит живот и потеют ладони. Непроизвольная реакция
организма на одно упоминание этого имени. Вспоминаю, что Августина
Федоровна — директриса интерната. Суровая и неприступная женщина,
член дворянского рода Соловецких. Все воспитанники боятся её, как
мышь удава, и Котов не исключение.
Скорее наоборот — он боится её даже сильнее, чем Тараса и других
отморозков.
Но беру себя в руки. Я — не Котёнок. В Эринде мою постель
согревали десятки самых властных и недоступных женщин. Что мне
директриса какого-то сиротского приюта?