– А как максимум? – заинтересовался
Джервальт. Он игриво выгнул бровь и придержал мою руку, не давая
разорвать неприличный контакт.
– А как максимум – ваше убийство! –
впившись в грудь дикаря ногтями, заявила я. Увы, этот толстокожий
болван даже не почувствовал – не скривился, не охнул и ладонь мою
не отпустил.
– В самом деле? – к первой брови
принца добавилась вторая. Ввиду небритости и брутальности
физиономии смотрелась эта гримаса своеобразно – не знаешь, как
реагировать: то ли плакать от смеха, то ли визжать от ужаса.
Впрочем, в тот момент мне было
совершенно всё равно, какую рожу скорчит оппонент. И даже реакция
свидетелей не волновала. Главным стало одержать верх в дурацком
диалоге. Я закивала с самым серьёзным видом и с деланным огорчением
ответила:
– Боюсь, что да! – А потом громким
шёпотом добавила: – Но это, только если вас насмерть прибьёт
рухнувшим балдахином.
– У вас такая трухлявая мебель? –
Если бы у Джера нашлась третья бровь, он бы непременно и её
отправил на середину лба. А там пришлось бедняге изобразить домик
из имеющихся.
– У нас очень острые пилы! А я очень
хорошо пилю!
– Я заметил!
– Неужели?
– Особенно, когда про неприличное
поведение вещать начинаешь!
– Кхе-кхе-кхе! – «деликатным»
покашливанием вклинился в обмен репликами Клаус.
– Что? – недовольным хором выдали мы
с Джервальтом.
– Карета ждёт, леди Алессандра! –
сообщил дворецкий. – И скоро стемнеет…
– Ах да! – я отступила,
воспользовавшись тем, что принц ослабил хватку. Напоминание Клауса
оказалось очень своевременным. Я разом вспомнила и про письмо, и
про почту. Сделала ещё пару шагов, задом наперёд продвигаясь к
двери и не отводя взгляда от глаз Джервальта, словно он был не
просто дикарём, а хищником, которому лучше спину не
демонстрировать. – В общем, я возвращаюсь во дворец. А вы, ваше
высочество, можете и здесь остаться.
– Без тебя? – хмыкнул принц. – И не
надейся! Кстати… – Он повернулся к дворецкому и неожиданно любезным
тоном распорядился: – Господин Клаус, парочку пил нам с собой
упакуйте! Терпеть не могу балдахины.
Выражение лица дворецкого после этих
слов я описать не берусь, а вот Трикси, которая сидела на полу в
окружении осколков и даже не пыталась их собирать, с тихим вздохом
хлопнулась в обморок.
Всю дорогу обратно я угрюмо молчала и на подначки не велась.