Ни на воспевание прелестей Селестии,
ни на рекомендации заплести две косички и надеть платьице в
горошек, как на том портрете, где мне пять лет, ни на перечисление
инвентаря, который я могла запихнуть в огромный чемодан. Богатая
фантазия принца в дополнение к пиле утрамбовала туда лопату, топор
и кочергу.
Наверное, в другом настроении я бы не
удержалась и ввязалась в бессмысленную перепалку. Но, когда в душе
борются мандраж перед запланированной авантюрой и ужас от
собственного поведения, как-то не до глупых бесед.
После безобразия, в которое я
позволила себя втянуть на глазах у слуг, приличной леди следовало
отравиться. Или хотя бы уйти в храмовницы. Поскольку ни один из
этих вариантов меня не привлекал, пришлось признать, что я не
настолько леди, как всегда считала. А ещё констатировать, что если
в ближайшие пару дней я не превращу высокородного хама в
благородного принца, то он превратит в дикарку меня!
На территорию дворца въехали уже
затемно и с тыльной, не парадной стороны. И хорошо, потому что
Джервальт вдруг решил собственноручно доставить мой багаж –
подхватил чемодан и пошагал, размахивая им, словно пустой
корзинкой. Пришлось бежать следом и тратить силы на морок – не
хватало ещё сплетен про принца-носильщика!
В итоге до своих покоев я добралась
запыхавшаяся и злая. Сердито отказалась «перекинуться в картишки»
и, сославшись на неимоверную усталость, захлопнула дверь перед
носом его высочества.
Нянюшка превзошла себя!
Кроме заказанных мною сборника
поисковых чар, энциклопедии изящных манер и путеводителя по столице
– в нём была неплохая, хоть и не слишком подробная, карта города –
она упаковала три коробки шоколада и флакон успокоительных капель.
Ещё и записку прикрепила: «Береги нервы, девочка моя!».
Я так растрогалась, что чуть не
разревелась. Так что капельки пришлись как нельзя кстати. Приняв
сразу двойную дозу, я принялась разбирать оставшиеся в чемодане
вещи – этой ночью все они должны были пойти в дело.
Двумя часами позже – незадолго до
полуночи – из апартаментов почётного личного секретаря выскользнуло
нечто странное и крайне подозрительное. Чёрное, мелкое, ловкое и
опасливо жмущееся к стене.
Насчёт ловкости я себе, конечно,
польстила. Насчёт мелкости тоже. А вот чернота была абсолютной:
плащ с глубоким, низко надвинутым капюшоном, перчатки, полусапожки
на мягкой подошве, чулки, бриджи, позаимствованные из забытых
десятилетним кузеном вещей, его же тонкий свитер с высоким горлом –
чёрным было всё, даже бельё. Кроме камня-накопителя из радужного
листонита, который я подвесила на длинную цепочку и спрятала под
одеждой.