— Не хочу сдохнуть, как Вичка. Они ж все упоротые!
Решение вызрело окончательно.
— Давай ко мне. Пока побудешь там.
Каюк засеменил следом. Бросил в спину:
— Охренеть!
После того, что устроил отец, воровать в квартире нечего. Можно
разве что какую кастрюлю вынести. Вот и будет проверка на вшивость.
Если Каюк накосячит, значит, я ошибся. Но разве не стоит эта ошибка
шанса сохранить человеческую жизнь? Сколько таких жизней оборвалось
просто потому, что никто не протянул руку, когда это было
нужно?
Мы поднялись на второй этаж, я прошел в кухню и поставил чайник
на газ, Каюк остался топтаться в прихожей.
— Иди сюда. Вещи тоже давай, постираем, но не сейчас. Клопов ты
не принес, надеюсь?
— Гонишь? Я в море моюсь.
Каюк остановился в дверном проеме, не веря в происходящее.
— Жрать хочешь? Чай, там. Сало есть соленое. – Я сунулся в
холодильник. – Ставрида жареная. Что будешь? Суп еще, но он
невкусный.
— Су-уп, — мечтательно протянул Каюк. – Сто лет суп не ел.
Я разогрел ему блевунчик, которому уже много дней, и Каюк,
хлюпая и чавкая, приговорил две порции. Можно сказать, спас
блевунчик. Мне подумалось, что двадцатый век заканчивается, а у нас
в стране дети голодают! И ведь не Африка!
Потом Каюк взялся за ставриду и сожрал полтарелки. Рыгнул,
сложил руки на округлившемся животе.
— Щаз спою.
Я глянул на настенные часы: до тренировки оставалось двенадцать
минут.
— Юра, расклад такой: воду дадут после шести, помоешься и спи.
Ешь все, что найдешь, но не обжирайся – понос нападет с голодухи, и
вообще помереть можешь. Мы придем ближе к десяти, а завтра
попытаюсь найти, где тебе ночевать.
— Мы – это кто? – вытянув шею, спросил он.
— Наташка и Боря.
— А не прогонят?
— Не ссы, без меня они не явятся, а со мной — не посмеют. Все,
мне пора бежать, — Я метнулся в детскую.
Юрка тоже вскочил, напрягся.
— Куда?
— На тренировку. Надо уметь бить морды, — ответил я из комнаты,
запихивая Борькины и Наташкины спортивные штаны в сумку.
Каюк последовал за мной, снова замер в проеме двери и сверлил
спину взглядом. Наконец не выдержал:
— Нафига ты это делаешь? Тебе ж из-за меня прилетит!
Его реакция очень подкупала. Другой бы думал, как подольше
побыть в комфорте, а Юрка обо мне печется. Или просто
осторожничает, думает, что я потом выкачу счет, который ему не
оплатить?