— Значит, узнай адрес центра онкологии, тебе это будет
проще.
Я прочел список. Понадобится сорок три тысячи. Сорок три
долбанных доллара – неподъемная сумма по нынешним временам.
— Это курс на десять дней, плюс восстановление, потому что
некоторые препараты очень токсичны, — объяснила она. — Потом
понадобится повторный. Есть более дешевые аналоги того, что я
написала, но толку от них мало.
Даже если папаша отдаст наши деньги, не хватит. Потом еще сорок,
и еще сколько-то на операцию. А чтобы она прошла успешно, надо
ехать в Москву, давать на лапу, еще давать на лапу — заведующему,
хирургу, медсестрам. Черт его знает, как это делается! А то будет:
«Здравствуйте, бесплатный доктор!» «Здравствуй, неизлечимый
больной». То есть выльется лечение хорошо если в штуку баксов. И до
конца июля, когда начнется реформа и я смогу сделать деньги из
воздуха, тянуть нельзя.
— Справимся, мама. Не переживай.
Какой там – справимся! Меня будто подвели к пропасти, и я замер
на краю на носках. Должны. Точнее я – должен. Потому что если не я,
то кто?
Я подытожил:
— Значит, так: лечение ты начинаешь здесь. Выясняешь, что нужно,
чтобы попасть на операцию в Москву. Какие нужно сделать шаги.
Остальное – моя забота. Все будет хорошо. Веришь?
Я подошел к сидящей на кровати маме и обнял ее. Она будто этого
ждала, стиснула меня, прижала к себе и ткнулась лицом мне в грудь.
Рука скользнула по ее волосам.
— Просто предоставь это мне, — повторил я, гладя ее по голове. –
А теперь давай ты немного успокоишься и поговоришь с… — хотелось
сказать «с детьми», но я прикусил язык, это звучало бы странно из
уст ребенка, — с Борей и Наташей, скажешь им, что болезнь опасная,
коварная, но мы справимся. Так ведь?
Она кивнула, подняла лицо. Мама если и плакала, то очень давно,
и следов не осталось, а теперь в океане ужаса, плещущегося в ее
глазах, появился парус надежды. Не строгая родительница сейчас меня
обнимала – маленькая напуганная девочка, которая никогда ничего не
решала сама.
— Готова? Они плачут, их нужно успокоить. Давай я скажу, если
тебе трудно, а ты подтверди и улыбнись, ладно? – Она снова кивнула.
– Вот и хорошо.
Я протянул руку, мама встала, опираясь на нее, открыла дверь.
Наташка и Боря сидели на моей кровати, обнявшись и нахохлившись,
как два озябших воробья. Повернули к нам лица. Я сказал: