— У мамы диагностировали рак на начальной стадии, и теперь нужны
деньги на лечение. Мы копили на телек…
— Заткнись, — рыкнул отец, и я замолчал.
Ясно, оно все еще старается выглядеть для Анечки героем. Если
это поможет мне получить назад наши деньги, что ж, поиграем в мышку
и молчаливую рыбку-меня.
— На лечение надо сорок тысяч, — косясь на него, сказал я и чуть
улыбнулся – отец злобно отвернулся.
Да он боится свою мышку! Ладно, не дрейфь, не скажу, как ты с
нами поступил. Я еще сместился, спрятавшись за него — чтобы Анечка
не видела, как я провел по губам, показывая, что застегиваю рот на
молнию. Отца отпустило, но недовольство все равно осталось.
Наверное, он уже включил наши деньги в бюджет, а тут такое! Что ж,
иногда, чтобы казаться благородным, нужно платить. Если быть, а не
казаться, то и платить не надо, но он это вряд ли поймет.
— Сорок?! – напрягся отец.
— Семь я заработал, так что тридцать три. Причем нужно срочно, я
с бабушкой собираюсь за лекарствами в Москву – здесь ничего нет. И,
если ты поможешь, мы будем очень благодарны.
«Тебе не выгодно, чтобы мы стали сиротами, — вертелось на языке.
— Всю семейную идиллию тебе сломаем».
— Есть только восемнадцать, — проворчал он. – Больше нет.
— Значит, пятнадцать отдашь потом, — настаивал я, и он
взбесился.
— Потом… Что мне их тебе, нарисовать?
Понятно: потратил. Вон у Анечки халатик какой милый, шелковый. А
вон наш телевизор «Янтарь» на табуретке, вышитым полотенцем накрыт,
как праздничный покойничек. Челюсти сжались сами собой. У нас мама
тяжело больна, а он тут бухает с новой женой, жизни радуется.
Следом сжались кулаки. Как дал бы ему в сытую рожу!
— Павлик, да? – уточнила Лялина. – Будешь печенье? Я могу чаю
сделать.
Мне вина бы, а еще лучше – вискаря. Или бутылку коньяка высосать
в одно лицо – слишком богатым на неприятности был день. Но о
спиртном пока стоит забыть.
— Спасибо, я только что от бабушки, и не голоден. – Я изо всех
сил постарался убрать из голоса злость; похоже, получилось.
При упоминании бабы Эльзы отца перекосило, он наградил Аню
недобрым взглядом, но ничего не сказал. Плеснул себе вина и выпил
залпом.
— Я все равно сделаю чаю. — Аня поднялась и зашагала к двери. –
А вы пока поговорите.
Как и в прошлый раз, она не проявляла эмоций, потому невозможно
было сказать, расстроило ли ее то, что их бюджет теперь похудеет на
тридцать тысяч. Наверное, да, но, надеюсь, она – мудрая женщина,
которая понимает, что смерть матери повесит нас ей на шею, а еще —
не стоит становиться между мужчиной и его детьми, потому что при
первой ссоре он это припомнит.