Дочь и сестра берсерков Гудрун обладала силой
иного рода. Эта сила куда больше походила на ту, которой владели
муж Зари и ее отец. Может быть, потому что не Один был их
богом-покровителем. Впрочем и без божественной силы Ульф и Трувор
были мужчинами-воинами, превосходящими многих. Такие любы богам
воинов. А всем известно: боги дарят мужам, кому
благоволят.
С
Гудрун — иначе. Гудрун — женщина. И довольно слабая женщина, если
сравнить с той же Зарей. За что ей этот дар? Может, боги отметили
Гудрун потому, что в ее слабом теле обитал дух великой
воительницы?
А
может, потому, что старшая была так красива, что боги решили ее
защитить?
Заря смотрела, как две холопки-тир, раздев
госпожу, водят по ее молочно-белой коже смоченными в ароматной воде
полотенцами, и думала о том, что готова смотреть на Гудрун
бесконечно. На сильные в икрах и округлые в бедрах длинные ноги, на
гладкий живот, который ничуть не испортили роды, на тяжелые от
молока (Гудрун все еще подкармливала сына) груди со сморщившимися
от холода сосками… Тело у дочери Сваре Медведя было великолепное.
Но божественным его делала сама Гудрун. То, как она двигалась, как
поворачивала голову. Напряжение мышц длинной сильной шеи, линия
подбородка и щеки, подчеркнутая водопадом светлых волос, которые,
казалось, светились в полутьме длинного дома…
Не
будь Гудрун старшей женой ее мужа, Заря заплакала бы от зависти к
такой красоте. Но им посчастливилось стать сестрами, и теперь пусть
другие умирают от зависти. Или от железа. Потому что любой мужчина,
увидевший Гудрун, даже не такую, как сейчас, обнаженную, а в
обычном одеянии, тут же захочет ею обладать. Не возлечь с нею, а
именно обладать. Ежедневно и ежечасно. Как, должно быть, велика
храбрость и воинственность их мужа, если он покидает Гудрун так
часто и так надолго. И как повезло ей, Заре, что их Волк любит вики
не меньше, чем мать своего первенца. Не будь этого, Заря не узнала
бы его любви и не стала бы женой великого воина и сестрой
Гудрун.
—
Дай-ка! — Заря отобрала у рабыни ромейский, с золотой инкрустацией
черепаховый гребень и окунула его в благовонное синдское масло.
Расчесывать Гудрун было легко. Казалось, сияющие пряди сами
расходятся меж тонких зубьев.
Когда Заря закончила ее расчесывать, Гудрун
повернулась к ней, провела пальцами по щеке Зари, улыбнулась и
подумала: «Какая она красивая, моя сестра из Гардарики. И какая
сильная».