От неё пахло пряными сладковатыми духами с лёгкой ноткой рисовой
водки. Я знал, конечно, на что я шёл, соглашаясь на этот ужин, но
чем ближе был час расплаты, тем меньше мне его хотелось. Именно
потому, что я нормальный свободный мужчина, а Беляева вполне
аппетитная и красивая женщина. Её формы, её сладкий запах начинали
будоражить моё тоже не вполне трезвое сознание красочными картинами
о том, как я обвожу эти формы руками, сминаю и жадно целую.
Мой физический голод делал эти картины ещё более яркими, и Катя,
прижимающаяся к моей груди своим пышным бюстом, ритмично
поднимающимся в вырезе платья, не помогала их развеять, а наоборот,
затмевала доводы разума. А они, надо сказать, раздавались все тише
и тише, заглушаемые её шумным дыханием возле моего уха.
Слишком долго я был один.
Когда мы выбрались из лифта и подошли к её двери, я выдохнул с
мыслью о том, как хорошо, что она хотя бы может сама ходить, а не
как в прошлый раз, когда мне пришлось буквально нести её последние
метры. Однажды я пожалею о своём рыцарстве, особенно с такими
дамами «совсем не сердца» как она.
Я встал перед дверью, как Илья Муромец перед сказочным камнем:
«Направо пойдёшь — себя не обманешь. Ляжешь дома спать с чистой
совестью и ноющими яйцами. Налево пойдёшь — себя потеряешь, но
Кристину спасёшь. Останешься в Катиной постели «сытым» и усталым,
получившим «иглу — смерть Кощееву».
— Вставь ключ, — жарко выдохнула Катя мне в ухо, вызвав волну
мурашек по спине. Сунула в руку связку так, что в пальцах оказался
самый длинный и толстый ключ.
И я вставил под её томный вздох.
Зараза, я так далеко не уйду. Пульс уже участился и так, а от
жара, исходящего от её тела, что я обнимаю свободной рукой за
талию, у меня уже пальцы горят. Я втянул её в распахнутую дверь,
перешагнув порог, но она сделала то, чего я так не хотел,
споткнулась и повалилась, чтобы тут же быть пойманной на руки.
— Отнеси меня в кроватку, я так хочу… спать, — промурлыкала она,
одной рукой закрывая дверь и уютно устроившись на моих руках.
Я понёс её в спальню, почти отчётливо ощущая, как учащается и её
пульс, а тонкие пальцы с длинными ногтями скользят по моей шее под
ворот рубашки. Кровать казалась недостижимо далёкой, но я донёс её
и наклонился, чтобы усадить на край.
Посажу и ноги в руки. Я же не хочу. Совсем. Я…