Вдруг со стороны наших траншей
что-то зашуршало. Старшина встрепенулся и выхватил наган, но быстро
засунул его обратно в поясную кобуру, когда увидел, что к ним в
укрытие скатился ефрейтор Мойша Цак. Молодой напарник на
ввалившегося бойца внимания не обратил, а продолжал ковыряться со
своими трофеями. Вот, что значит ненормальный: он думает, что если
с нашей стороны кто-то появился, то это всегда друг. Старшина не
мог и подумать, что Димка давно засёк движение в их направление
человека с зелёной аурой. Если это наш воин, то чего, спрашивается,
суетиться? Правда, на лице этого бойца крупными буквами
написано, что он прохвост.
Дубинин обрадовался появлению
Цака, хоть, бывало, этот Мойша доставал старшину до печёнок своими
вопросами и разглагольствованиями. При желании Мойша мог
легко присесть на уши любому. Всем хорош этот
сорокапятилетний солдат, но говорлив до безобразия. Пиздит, как то
радио. Ой! Хорошо, что это старшина вслух не сказал, а то можно и
под трибунал за такие слова загреметь. Пришьют дискредитацию
Советской власти. Мойша любит много поговорить, особенно дуть в
новые уши, но сражается хорошо, да и удачлив он в бою: уже полгода
воюет, а пока ни разу, тьфу-тьфу, не ранен. Ему присвоили ефрейтора
и поставили командовать отделением. В бою Мойша совершенно
неразговорчив, сосредоточен и спокоен. Бойцы удивляются его
неимоверному спокойствию во время боя, но когда бой оканчивается,
этого обормота пробивает на болтологию так, что всем от него
тошно.
- Мойша? Живой! – встретил
ефрейтора старшина.
- Обгадится жидко всякая
политическая проститутка Гитлер Мойшу убивать, - весело произнёс
ефрейтор. - Шатал я трубу его дома! Миня так просто не возьмёшь! Не
околпачишь! Ну, огородный овощ хрен на этого шлимазла Гитлера.
Миня, старшина, на минуточку, волнует, что дальше нашей боевой роте
делать?
- Что делать? К морде Гитлера
хуй приделать, что же нам ещё делать, - глубокомысленно произнёс
старшина. – Воевать будем до нашей победы, а не хлебалом
щёлкать.
- Таки я и все наши видели, как
ви красиво с этого укрытия воевали, - кивнул Мойша, соглашаясь, что
Гитлера надо продолжать мордовать. Вот только как? Как говорил мой
мудрый папа: «Если тебя Мойша вдруг укусит какой-нибудь лесной
медведь, то ты укуси его в ответ. Возможно, ты умрёшь молодым, зато
медведь охуеет».