«А кушать нет совсем? Ничего-ничего?
Даже маленького кусочка хлебца? Мне совсем маленький кусочек…».
Шатаясь от сильной слабости, он снова и снова лизал металлическую
тарелку, в которой не было и следа на похлебку. Рядом сидели такие
же маленькие, высушенные едва ли не до бестелесного состояния,
скелетики. Еще пока живые. Многие из них уже который день не
вставали с досок, не шевелились. Лишь их глазенки в глубоко впавших
глазница еще дергались…
– Николай Михайлович, миленький, не
умирайте! Слышите меня?! – у хрипящего тела, корчившегося на
кресле, заламывала руки девушка. – Где скорая? Где их носит? Витя,
сделай что-нибудь? Что ты стоишь столбом? Николай Михайлович? Что?
Что вы говорите? – всхлипывала девушка. – Я не могу разобрать. Я не
понимаю!
Бедный старик, выгибаясь всем телом,
снова и снова пытался что–то сказать. Но ставшие непослушными губы
издавали лишь неразборчивые звуки.
– Расскажите… Эдичке… Расскажите… Я
не успел. Я не успел. Слышите? Расскажите ему про Саласпилс… Я был
там. Я все видел… Он же ничего не понимает. Эдичка ничего не знает.
Расскажите ему все… Пусть он знает про Саласпилс…
Суетившиеся вокруг умирающего люди
пытались что–то сделать: брызгали на него водой, распахивали окна,
пихали в рот таблетки, массировали грудину. Однако, все их усилия
были тщетны. Николай Михайлович Теслин, малолетний узник концлагеря
близ Саласпилса, лауреат государственной премии, орденоносец,
ученый и изобретатель, умирал.
Он уходил, сожалея лишь об одном… Не
об умершей от рака супруге, не о загибающемся заводском гиганте, не
о друзьях и знакомых… В его умирающем сознании билась одна
единственная мысль о том, что он не успел рассказать своему внуку о
лагере Саласпилс. «Господи, я же не успел ему рассказать о лагере!
Господи, я не успел… Слышишь?! Я должен ему рассказать! Должен
успеть все рассказать… любой ценой».
Его бестелесная оболочка с огромной
скоростью начала движение вне времени и пространства туда, где и
должна была найти вечный покой. Однако, вдруг случилось странное.
Движение в никуда сначала замедлилось, а потом и совсем сошло на
нет. В какой–то момент его дернуло вниз и все завертелось по
новой.
Резкие усиливающийся свист! Тьма!
Тьма! Тьма! Тьма, внезапно сменившаяся светом! Резко! Сильно! В
него ворвался всепоглощающий свет! Давящий, мощный, выбивавший все
и вся, свет заполнил его мятежную душу, полностью поглощая
сознание…