На Оровире куда хуже – вечная сырость, грязь, а чистая вода не
так обильна за счет постоянного попадания специфических бактерий от
корней ядовитых растений. Конечно, концентрация в ряде секторов
небольшая, но даже в таком виде яд потихоньку отравляет местное
население, оттого кожа людей сереет и отслаивается. Песок не так уж
и вреден, оказывается.
Просачиваюсь в барак, ловлю удивленные взгляды засыпающих на
ходу работников. Я знаю, что Кимос занял 10-ю комнату, об этом
вчера было написано в его контракте на столе у босса. Я
внимательная, стараюсь, ловить каждую мелочь, может
пригодиться.
Приоткрываю дверь, мальчишка в потрепанных штанах без носков
сидит у окна на тонком одеяле и держит в руках старый треснутый
скет. Он смотрит то на экран, то в окно, растерянный взгляд секунду
блуждает по комнате. Видимо набирает отца. Никто не решился
сказать? От этой картины ком встал в горле. Как ему объяснить, что
отца больше нет?! Как такое вообще можно говорить маленькому
мальчику, второй год живущему воспоминаниями о матери?
- Хэй, привет, я Каирин, как твои дела? – тихо говорю я, подходя
к кровати.
Мальчик, увидев меня, прищуривает глаза, из которых начинают
капать слезы. Догадался, смышленый ведь.
- Не плачь, хочешь прогуляться? Можем поехать в город, куплю
тебе печенья, м? – медленно продолжаю, немного опешив. Придумать
успокоение для мальчика в такой момент дается с трудом. Печенье… Ты
променяешь тоску по папе на печенье, Каирин?
- Скажи, кто его убил? Пиратам ведь нужен только песок! –
захлебывается в рыданиях мальчик.
- Я… не хочу тебе говорить. Это было непреднамеренно, тот
человек вряд ли виноват, - опускаю голову, как же трудно дается
откровенный разговор.
- Но ты-ы ви-и-дела же? Ты-ы же была там, да-а? А то бы не
прие-е-хала?! – детский надрывный плач вызывает во мне отчаяние. Не
зная, как успокоить, обнимаю мальчишку и притягиваю к себе.
- Не плачь, слышишь?! Ты не один, хочешь, я заберу тебя? Буду
сестрой или мамой, у меня уже есть старший брат, ты будешь младшим!
– пытаюсь говорить, чтобы подавить свой нарастающий ком, глаза
щиплет, но я держусь. Мальчик не вырывается, уже хорошо. Трясется
от плача, похож на маленького воющего зверька, оставшегося без
защиты. Ребра катаются под кожей, совсем худой, с немного обросшей
головой. – Все будет хорошо, вот увидишь, ты справишься…