Старик поднял голову и кивнул. В его глазах блестели слезы.
Огромные щеки не давали каплям стечь вниз, они копились вокруг
глаз, образуя целое море.
— Александр.. Я рад, что ты не стал таким, как отец.
Ром ухмыльнулся.
— Ты уверен?
— Уверен. Леонид бы меня тут же утопил. И это не
преувеличение.
— Я знаю, — Александр улыбнулся. Разрядка, наконец, случилась.
Какой-то странный, несвойственный порыв заставил молодого человека
податься вперед и прижать голову друга к своей груди. Панул плакал,
Ром проклинал себя за слабость, а за полуоткрытой дверью в лужу
рыдала верная Адда.
***
— Так какие твои инструкции?
— Особых указаний нет. Я оставил план на будущий месяц, можешь
по нему ориентироваться. Поезда с техникой приходят 1–2 раза в
неделю, но последнее время немного чаще. Могут быть и
незапланированные рейсы. Ты, наверное, слышал о закрытии заводов в
Парине и Мельте?
— Слышал, — кивнул Ром. После той до противного слезливой сцены
Панул немного успокоился, даже взбодрился. Александр понял, что
Парици боялся и одновременно ждал его приезда. Боялся порицания
близкого человека, но жаждал освободиться от бремени власти.
Последнее капитану не получалось понять. Что может быть лучше
власти? Зачем ум и привилегии, когда ты не можешь управлять? Тем
более теми, кто в этом нуждается.
Александр не стал расспрашивать Панула об оборонных заграждениях
и охране, точнее ее отсутствии. Тот явно жил в своем мире и уже не
отвечал за этот. Сейчас он хотел, как можно быстрее отправить друга
в Одиссей. Возможно, цивилизация вернет ему здоровье и остатки
прежней силы. Он проследит за этим.
— Моя, то есть уже твоя обязанность принимать поезд, сверять
количество и тип техники, распределять их по цехам. Сложно ничего
нет, главное, не запутаться, но тебе это не грозит.
Панул уже был одет и теперь суетился по комнате, собирал в
огромную сумку нажитое добро. Александр не вмешивался и даже весело
недоумевал. Зачем ему четки из высушенных ягод? Или плед с какой-то
местной расцветкой? Парици не беден, а сгребает весь этот хлам,
будто сокровище. Старость, наверно. Но это не его дело. Пускай уж
быстрее уедет, Рому не терпелось стать единственным хозяином и еще
избавиться от этого странного чувства внутри. Жалость губит воина,
она ему не нужна.
— Адда! Адда! Ты собрала вещи?