– К чему этот разговор, мама? – хмурю брови.
– Я ж за тебя пекусь, дура! – сжимает мои скулы холодными пальцами. – Чё, подпускала уже к себе кого?
Щёки полыхают, я заливаюсь краской. Горячий стыд затапливает от ушей до пят.
– Ой, чёй-то раскраснелася то! – улыбается гаденько.
Я отдираю от лица её руку. Мне противно, что она поднимает эту тему в таком ключе.
– Ляль, – слышим голос сестры.
Ульяна замерла в коридоре. Стоит, кулачком потирая глазки.
– Иди пить чай, малыш, – отодвигаю стул и сажаю Ульяну за стол.
– Я за подарком для Валеры. Расчеши её, а лучше подстриги, – недовольно бросает напоследок мать, исчезая за дверью.
Ульянка понуро опускает голову. И у меня душа на части рвётся, когда я вижу, что она опять плачет.
– Солнышко, а мы с тобой сегодня будем нянчить Черныша, – пытаюсь отвлечь её я.
– Да? – радостно переспрашивает.
Наливаю чай, разбавляю холодной кипячёной водой. Открываю холодильник и достаю нарезку. В конце концов, на мои деньги она была куплена. Имею право сделать Ульяне бутерброды.
– А ещё в Бобрино поедем, представляешь?
– Ура, – почти весело говорит она, сжимая в маленькой ладошке хлеб с колбасой и сыром.
Пока младшая кушает, собираю наш рюкзак первой необходимости. Затем мы одеваемся и отправляемся на работу. По пути играем в слова и останавливаемся понаблюдать за белочкой, таскающей орехи из кормушки.
Зоомаркет закрыт на ключ. Внутри темно, и я в недоумении смотрю на часы. Десять десять.
Женщина, с миниатюрным чихуахуа в руках, возмущённо вглядывается в график работы магазина и, ворча под нос, уходит. Мимо неё вихрем пролетает запыхавшаяся Аллочка. Машет мне сумкой, на ходу доставая ключи. Директор точно её уволит, если она ещё раз попадётся. Опаздывает постоянно. То красится долго, то с парнями по пути на работу знакомится. И всегда у неё ЧП.
– Привет, девочки! – тяжело дыша, тараторит раскрасневшаяся Шевцова, позвякивая связкой ключей в руках. – Еле добралась, ой такой коллапсас там!
– Коллапс, – на автомате исправляю я.
– Та неважно, – улыбается блондинка, интенсивно пожёвывая жвачку, от чего длинные серёжки в её ушах трясутся.
Заходим в магазин. Аллочка включает свет, и мы вздрагиваем от шороха и галдежа.
– Вау! – восторженно шепчет Ульянка.
– Твою-то ж мать! – присвистывает Шевцова. – Удрали, представляешь!?