– Обмелеет озеро, – проговорил Федор после долгих наблюдений, –
уж не знаю, какие там глубины, но, после такой встряски обмелеет
обязательно. Хорошо что мы не поплыли дальше.
– Значит и корабли с камнями сюда уже не так быстро доберутся, –
неожиданно предположил со злорадством в голосе Леха, который никак
не мог простить местных жрецов, – и город этот долго еще не
отстроиться. Это хорошо.
Внезапно на берегу, где-то в районе дороги, послышались
приглушенные голоса большой группы людей. Чайка положил руку на
плечо Ларина и жестом показал, что нужно двигаться дальше. А когда
друг замешкался, то все же произнес:
– Пойдем, Леха, надо уходить подальше отсюда. По этой дороге и
ночью ходят. А утром здесь вообще, чую, будет много народа.
– Пойдем, – согласился повеселевший Ларин, – и работы у них
теперь будет много.
С легким шелестом отпустив ветки кустарника, Ларин взглянул на
звездное небо и направился следом за остальными.
До самого рассвета карфагеняне, стараясь не приближаться к
берегу двигались наугад сквозь лес. Скорость была не высокой, но
это было даже хорошо, позволяло соблюдать осторожность. Никаких
селений им к счастью не повстречалось и дорог тоже. Вообще, с
каждым часом Федор, ориентировавшийся только по звездам, изредка
возникавшим над его головой в разрывах крон деревьев, убеждался в
том, что выбрал верное направление. Куда именно шел, он и сам не
знал. Пока его курс можно было охарактеризовать как «подальше от
города» и он себя оправдывал.
Постепенно усталость дала о себе знать и, когда над мокрым лесом
забрезжили первые лучи солнца. Федор разрешил первый привал,
заметив впереди поляну. Прорубая догу к ней, Чайка с удивлением
заметил, что два индейца по-прежнему идут за ними, хотя легко могли
сбежать в такой темноте. «Видать их дом далеко, раз они к нам так
прилипли, – подумал он, рассекая очередную лиану, – эх, расспросить
бы их о местной ситуации, кто против кого дружит. Может и полегчало
бы. А то мечемся, как белки в колесе, даже от кого бегаем, не
знаем».
С такими мыслями Чайка подрубил еще несколько кустарников и
первым шагнул на поляну, метров тридцать в диаметре. То, что он там
увидел, заставило его остановиться в изумлении, опустив
фалькату.
В предрассветной мгле перед ним предстала огромная каменная
голова высотой метра три, если не все четыре. Света, впрочем, уже
было достаточно чтобы рассмотреть ее в деталях: хмурое лицо,
большие глаза, массивные брови, нос картошкой и огромные пухлые
губы. На голове плоский шлем, закрывающий лоб и уши.