Он вопросительно поднял бровь, но женщина лишь затравленно
смотрела на него, боясь произнести хоть слово.
– Кажется теперь это ваше? – в руке аристократа появился
перстень. Тот самый, снятый им с пальца на отрубленной кисти. –
Теперь, когда ваш муж скоропостижно скончался, вся полнота прав
переходит к вам.
Он кинул перстень графине.
Графиня поймала его. Поднесла к губам и быстро поцеловала
изумруд в оправе. Прижала перстень к груди.
– Как мило, что вы чтите память покойного мужа, – улыбнулся
Аристарх Иванович. – Но, оставьте все эти нежности на потом.
Подписывайте договор. Мое терпение скоро иссякнет.
– Я… Я не могу этого сделать… – Елизавета Андреевна с трудом
подбирала слова. – Можете пытать меня… Но я…
– О, нет. Нет, дорогая моя, Елизавета Андреевна. Ну, что вы.
Какие пытки? Нет, нет, нет. Мы же не хотим, чтобы экспертиза
показала, что вы действовали под принуждением? Или, еще того хуже,
- под ментальным воздействием? Нет. Сделка должна быть кристально
чистой.
– Я не могу это сделать. Понимаете? Просто не могу! – женщина
была уже на грани истерики. – Если я это сделаю, то дух рода
жестоко покарает меня.
– Ну, конечно можете, госпожа Жабина. Ваш муж мертв. Сыновей у
вас нет. А это значит, что вы теперь полноправно распоряжаетесь
всем имуществом рода. Но…
Он сделал долгую театральную паузу, заставляя и без того уже
перепуганную и эмоционально опустошенную женщину, с ужасом в
глазах, ждать его дальнейших слов.
– Но, если вам нужен стимул для принятия правильного решения, то
у меня есть для вас небольшой сюрприз. Глеб?
Очкарик, ну, тот из охранников, что чуть помельче остальных,
запустил руку за пазуху и достал из внутреннего кармана пиджака
какой-то странный плоский прямоугольник, небольшого размера. Он
поднес его к лицу графини.
Из прямоугольника донеслись какие-то звуки и Елизавета Андреевна
уставилась на замелькавшие на одной из его плоских сторон
картинки.
Похоже какое-то устройство для передачи изображения на
расстоянии. Что-то наподобие магического кристалла, что
использовался в моем мире. Вот только там изображение было объемным
и проецировалось в любую указанную точку в пространстве, а здесь
оно плоское и отображается только на поверхности этого странного
прямоугольника.
Интересно, что там показывают?
Я осторожно переместился чуть левее, обойдя холл по дальней
стене и остановился так, чтобы мне было видно, на что так
внимательно смотрела Елизавета Андреевна.