Григорий Ефимович, задрав бороду, оголил хлипкую шею. Знакомая
вещица. Не люблю блокираторы, отрубила бы башку тому, кто первый
изобрёл этакую пакость. Напитав вакидзаси магией хаоса, выверенным
движением располовинила ошейник на части.
Исторические хроники моего мира представляли Распутина
исключительно в негативном свете. Но как назвать тех, кто обрёк
человека гнить живьём в непроглядной тьме каменного мешка. Хочешь
убить — убей. Всё прочее от лукавого.
— От вознаграждения отказываешься, значит? Что ж, похвально. Но
услугу твою вовек не забуду. Жизнью тебе обязан. Свободой! Слово
Распутина даю! — Будто в подтверждение, глаза старца полыхнули
алым, озарив пространство темницы.
— Слышь, колдун, о какой свободе речь? Я тебя с собой не потащу,
сам выпутывайся. У меня своя дорога, у тебя своя! Утомил ты меня,
дверь сама вскрою, не трудись.
— В этом нет нужды, княжна Нагая! Потаёнными тропками уйдём.
— Мысли читаешь, что ли?
— Бабку твою знавал, шибко ты на неё похожа! Статью величавой,
красотой, что сияла на весь серый Петербург. Вся в неё!
— Да ты поэт, батенька, но давай ближе к телу. О какой тропке
речь? Пробовала я, червоточина долго не живёт, пшик вышел.
— Эх, молодо-зелено. В тень уйдём. Чую в тебе силу немалую.
Навью ты отмечена, значит, и пойдём тропами через безмирье. Так оно
безопасней будет. Выведу тебя. Долг платежом красен. Тучи над тобой
сгущаются, княжна. Сила великая смерти тебе желает. Берегись,
Ольга! Я в своё время недооценил угрозу — и вот результат. — Старик
обвёл камеру костлявой рукой.
Навь так Навь, авось с Сухеей свидеться доведётся. Всё лучше,
чем с голым задом по Москве бегать. Подхватив саквояж, набитый
деньгами, с интересом поглядела на Распутина, который рисовал
каким-то дерьмом малопонятные загогулины на каменной стене. Вот же
нуб. А без костылей никак?
Старый колдун прокаркал, кастуя неведомое заклинание: грубая
каменная кладка пошла зыбью. Плюнул-дунул: часть стены сгинула,
открывая проход в изнанку мира. Махнув рукой приглашая следовать за
ним, шагнул вперёд, растворившись в серой мгле. Обходя яму по
кругу, я замешкалась, не заметив, как бронированная дверь за
спиной, в один миг раскалившись докрасна, рванула, расплёскивая
огненные брызги. Время остановилось.
Давление подпрыгнуло, пульс участился, ощущения обострились,
болевой порог увеличился в разы. Артефакт среагировал молниеносно,
подхлестнув процессы в гипоталамусе. Адреналиновый всплеск запустил
реакцию «бей или беги». Коллективное сознание приняло единственно
верное в данной ситуации решение: бежать, а точнее, прыгать в
смердящую клоаку. Я полетела вниз, прежде чем пространство
каменного мешка наполнилось огненным буйством стихий.