Камылин доложился. Косов – представился. Испросив разрешения,
Петруха удалился.
- Старшина Захаров, Мефодий Лукич! – проявляя вежливость,
представился «пила».
- Сержант Ильичев! – коротко буркнул «серж», - временно
исполняющий командира хозяйственного взвода.
«Старшина, сразу видно – матерый! «Пила» в петлицах, на груди –
«За боевые заслуги» и «ХХ лет РККА». ЗБЗ сейчас еще не
девальвировалась, как после Войны, и вполне уважаемая медаль».
Был старшина невысок, но ладный, весь какой-то… строевой.
Обильная проседь в темных волосах короткой стрижкой, взгляд с
прищуром, оценивающий.
Сержант – почти на голову выше старшего товарища, волосы цвета
зрелой пшеницы, широкоплеч. Взгляд нахальный. На груди и впрямь –
«За отвагу».
«Сейчас это – круть неимоверная! Для рядового и младшего
комсостава. Звезда Героя? Ну да, есть такая. Но она же… Для
летчиков всяких, заслуженных и весьма героических. А для пехотного
Вани – вот эта медаль заменяет героическую звезду небожителей. Это
что же нужно было совершить там, на Хасане?».
Молчание затягивалось. Младшие командиры продолжали изучать
внешний вид вновь прибывшего. Косов кашлянул, и старшина повернулся
к сержанту:
- Ну что, Степан, принимай бойца в свою команду. Сейчас мы с ним
пройдем, я его размещу, экипирую для хозяйственных работ, вещички
его приму в каптерку…
- Есть принять бойца в команду, тащ старшина! – не отрывая от
Косова взгляда ответил «серж», - После того, как с тобой закончат,
боец Косов, найдешь нас во-о-о-н там, на хоздворе. Понятно?
Иван проследил, куда указал рукой сержант, кивнул:
- Так точно, товарищ сержант, понятно!
Следом за старшиной, Иван зашел в здание училища через другой
вход. Увидел его удивление, старшина пояснил:
- Здесь отдельный вход в столовую… Это – на первом этаже. Второй
и третий этаж – расположения батальонов. Спальные и служебные
помещения. За мной, не отставай! С непривычки здесь заблудиться –
очень просто. И спросить будет не у кого… почти пустое здание
сейчас.
Иван обратил внимание, что старшина при ходьбе отчетливо
прихрамывает.
«Ну да, Петруха же говорил, что он – после госпиталя. Они с
Ильичевым воевали, что ли, вместе? Тогда понятно, отчего они –
знакомцы!».
Лестница была и широкая, и высокая. Они поднялись на второй этаж
и повернули налево.
«Ох, ни хрена себе – вот это «взлетка»! А еще – здесь все тот же
дранный, мать его! паркет! А значит – циклевка, мастика,
«машенька»! Вот такой ностальгией я точно не страдал!».