- Ты не представляешь... -
несчастный парень снова заплакал, закатывая глаза и задыхаясь, и
Клаус-Рихард, не зная, что делать, положил ему руку на лицо - как
делала мама, когда умирали от скарлатины его младшие сестры. Стахов
был не прав, он всё себе вполне представлял по тому, чему был
свидетелем на «Кайзерин». Зрелище, представшее его взгляду после
того, как вой рикошетирующих от внутренних стенок боевой рубки
осколков утих, было достаточно доходчивым.
Сестра милосердия убежала, -
значимого кровотечения из культей не было, а рыдания и вой на неё
уже не действовали. Остановилась, склонилась к одному из тел на
носилках в их же ряду, быстро ощупала шею. Ни на секунду не
изменившись в лице, сохраняя на нём такую же участливость и
напряжённую деловитость, выдернула из судорожно сжатых пальцев
бескозырку, накрыла лицо лежащего, быстро перекрестилась. Вокруг
был ад. Если гардемарин Аугсбург думал, что ад был там, позади,
среди пробивающих десятки сантиметров крупповского сталеникеля
снарядов и визга истекающего из пробитой магистрали пара, за
секунды превращающего работающих рядом людей во всё ещё стоящие на
ногах куски мяса, - то он ошибался. Это он ещё не видел медицинской
сортировки.
Какой-то старый корветтен-капитан
с яростным оскалом на перечёркнутом давно зажившим шрамом лице
размахивал руками. Судя по отдельным долетающим с полусотни метров
словам, он требовал от выстроившегося перед ним отряда местной
полиции немедленно заткнуть мэра, и делать то, что приказывает им
он, - единственный знающий, что делать. То есть рубить отделяющие
портовые службы от ухоженных жилых кварталов ряды двухсотлетних
«королевских» елей, - чтобы выстлать лапником хотя бы несколько
сотен квадратных метров пространства. Жизнь тех матросов и
офицеров, кто терял с холодом последние силы, он считал неизмеримо
более важной. За секунду полностью согласившийся с ним гардемарин
Аугсбург вскочил на ноги, обводя строй полицейских ненавидящим
взглядом. Помочь товарищу он не мог ничем, - в медицине он ничего
не понимал, а носилки у того были. Но рядом лежало уже несколько
сотен человек, которым было ещё хуже, - если такое бывает.
- Мы победили? - неожиданно
спросили сбоку.
Клаус-Рихард обернулся. Это был
Стахов-младший, - оказывается, он остался в сознании. Вопрос просто
напрашивался на ругань, и Клаус-Рихард не сдержался - выругался.
Облегчения это не принесло, но несколько новых, сымпровизированных
под влиянием обстановки оборотов языка готических классиков чуточку
уменьшили концентрацию страдания в глазах раненого парня, которому
ещё не было и восемнадцати лет. Его старший брат был на
«Дерфлингере». Линейные крейсера отделались легко, парой
скоротечных дуэлей с береговыми батареями под Скарборо и Уитби, и
спорадическими (причем, говорят, успешными) стычками с лёгкими
крейсерами и эсминцами - так что с ним наверняка всё в
порядке.